Снова в дураках
Шрифт:
– О?!
– Она изо всех сил пыталась, но так и не смогла ничего придумать в ответ на это заявление.
– Как удачно.
– Я планирую жениться, - сказал он ничем непримечательным голосом.
– Теперь я в состоянии содержать и жену, и детей.
– Превосходная мысль! Могу представить вас нескольким прекрасным молодым женщинам.
Внезапно Женевьева поняла в чем дело. Тобиас заработал состояние и теперь желал искупить свое отвратительное поведение семилетней давности. Он решил использовать ее, чтобы успокоить свою совесть, но, к сожалению, она
– Правда-правда, - добавила она, - у меня появилось много друзей, и я вас им представлю.
– Но я уже знаю вас, - тихо произнес Тобиас. Внезапно он оказался сидящим рядом с ней, а не напротив, как было в вначале поездки.
– Не так ли, Женевьева? Я хочу сказать, что знаю вас, вы понимаете?
Она покраснела и отодвинулась.
– Нет никакой необходимости быть... быть дерзким!
– воскликнула она.
– Это была простая констатация факта, - ответил он, и что-то в его глазах заставило промелькнуть в ее памяти бесстыдные воспоминания.
– Лорд Фелтон и я, вероятно, поженимся, - быстро проговорила она.
– Вероятно?
– Теперь он не только сидел непозволительно близко, но и начал поглаживать голую кожу ее руки своим пальцем.
– Какая странная неуверенность в вашей помолвке. Так вы помолвлены или нет, Женевьева? В конце концов, Фелтон поцеловал вас перед чрезвычайно заинтересованным собранием. Фактически, перед целым театром.
Она нахмурилась и наконец нашлась, что ответить.
– Как вам хорошо известно, сэр, - произнесла она надменно, - нельзя формально обручаться, не узнав друг друга.
Его палец на секунду прекратил свое движение, а затем вновь его продолжил.
– Очень верно.
Она ничего не могла прочесть в его глазах. Несмотря на то, что в карете горело четыре лампы, его лицо оставалось в тени.
Он взял ее за руку. Женевьеву инстинктивно бросило в дрожь. Но когда она повернулась, чтобы накинуть на плечи свою ротонду, он остановил ее.
– Сэр!
– запротестовала она.
– В последний раз, когда мы встречались, вы не называли меня "сэром".
Его глаза просто впились в нее. Локон его волос упал ему на бровь. Бог мой, да он просто бесподобно красив. Как хорошо было бы так думать, если бы ничего не мешало, если бы когда-то давно, когда она была совсем девчонкой, она не сделала того выбора.
Женевьева открыла рот, чтобы ответить, но он уже был там. Его руки были быстрее молнии, хотя и казались слишком большими для этого. Одна из них захватила ее подбородок, и его губы сомкнулись на ее прежде, чем она смогла издать хоть какой-то писк. Тобиас целовал ее с тем же самым неистовством, что и семь лет назад. Он вторгся в ее рот с животной страстью, которая привела ее... ее...
И словно не было этих прошедших лет. Его запах был все тем же - грубым, диким запахом Тобиаса с улицы, необузданного мальчишки, превратившегося в мужчину, бесшабашного и свободного. Его прикосновение вернуло ей воспоминания обо всех тех днях, когда она степенно шла по деревне
И именно поэтому, только на мгновение и только из-за этих воспоминаний, она вернула ему поцелуй, позволив их языкам станцевать свой танец вместе, поддавшись опрометчивой глупости момента, прежде чем отпрянула от него.
– Что, спрашивается, вы делаете?
– задохнулась она, думая, что в действительности в ее голосе должно бы прозвучать гораздо больше негодования.
– Продемонстрировать снова?
– спросил он, в его глазах плескался смех.
– Что?
– не поняла она; голова плыла, словно в тумане.
Еще одно быстрое движение, и вот она уже сидит у него на коленях, окруженная его руками, а он снова занят дегустацией ее вкуса. Ее голова отклонилась назад на его плечо без всякого протеста. И на сей раз, находясь в его крепких объятиях, чувствуя, как его губы грубо перемещаются по ее телу, а ее рука непроизвольно обхватила его шею, она даже не вспомнила о негодовании. Их языки сплелись под гулкие удары ее сердца. Он сам прекратил их поцелуй, его губы оставляли горячий след на ее щеках.
Она сидела у него на коленях, лишившись дара речи от удивления, в то время как он целовал ее в ушко. Что же она делает? Что за ощущения совершают свой танец вверх-вниз по ее ногам и делают ее грудь необычайно чувствительной? Что же она делает?
Его губы снова вернулись к ее. В его теле почувствовалось некоторое напряжение - в том, как он изогнулся, стараясь слиться с ней в единое целое. Она должна оттолкнуть его, предупредить его, угрожать ему!
– Да, - выдохнула она, запустив пальцы ему в волосы и притягивая его еще ближе.
Язык Тобиаса погрузился в ее рот, словно... словно...
Раздался слабый звенящий звук, это золотистые бусинки каскадом полились на пол, освобожденные сильными руками, расчесывающими ее волосы. Его руки были повсюду - касались ее шеи, поглаживали ее узкую спину, останавливались на выпуклостях бедер. Он трогал ее, не переставая. И она услышала свой собственный вздох, когда его рука подхватила ее грудь. Она едва смогла справиться с обуявшим ее голодным чувством, последовавшим за этим прикосновением, с безумным желанием прижаться к нему еще сильнее.
– О, Боже, Женевьева, - пошептал Тобиас прямо возле ее рта, его голос сел от желания. Она услышала то, что уже почувствовала гораздо раньше.
– Как же я скучал по тебе!
Карета остановилась, и Женевьева почти упала с его коленей.
– Что я делаю? Уйдите от меня!
– Она отодвинулась настолько быстро, что почти отлетела к сиденью напротив.
– Этого не должно быть никогда, это всего лишь было когда-то, это все из-за нашего прошлого!
– кричала она. Ее руки взметнулись к волосам.
– О нет, где мои булавки?
– Через мгновение ее слуги увидят распущенные волосы и поймут, что случилось. А как только они убедятся, что она была с Тобиасом, на следующий же день весь Лондон будет полон сплетен о ней.