Снова в школу
Шрифт:
Горячие, тяжелые слезы текут по моему лицу. За все, что мы чувствовали. За все то, о чем мы не говорили.
— Я не могла отделаться от этого, Гарретт. Я пыталась, но не смогла отпустить это. Это было со мной все время. — Я хватаю его за запястья, удерживая его. — И нам так повезло — нам обоим. Мы даже не знали, насколько нам повезло. У нас было все — мы были здоровы, умны и красивы, с удивительными семьями и друзьями, которые любили нас. Мы были благословлены. И это был первый раз, когда случилось что-то плохое. Вышло из-под нашего контроля. И я не могла отпустить
Моя грудь содрогается, и мой голос срывается.
— И мне пришлось уйти. Мне нужно было уйти, Гарретт.
Он гладит меня по щеке, в его голосе слышится боль.
— Я знаю. Знаю, что надо было.
— Но дело никогда не было в том, чтобы не любить тебя. Ни на один день, ни на одну минуту.
Гарретт притягивает меня к себе, обнимает, прижимает, гладит по спине. И я чувствую облегчение, мне легче в его объятиях, что все это выплыло наружу. После всего этого времени.
Затем Гарретт прижимается губами к моим волосам и срывает свой собственный пластырь.
— Я купил тебе кольцо.
Я чувствую, как бледнеет мое лицо. И отступаю назад, глядя на него снизу вверх.
— Что?
— Помнишь, как я продал свой футбольный мяч Джо Нэймета?
— Ты сказал, что собираешься купить новый компьютер для школы.
Он кивает.
— Я продал его, чтобы купить тебе кольцо. — Он смотрит мне в глаза. — Потому что я тоже хотел ребенка. И тебя. Я хотел всего этого, Кэлли.
Он делает шаг в сторону от меня, его голос хриплый, отягощенный воспоминаниями.
— Я носил его с собой в кармане, ожидая подходящего момента, чтобы спросить. Я не хотел, чтобы ты думала, что это из-за ребенка — я имею в виду, что это было из-за ребенка, из-за времени, когда это произошло, но это было не только из-за этого.
Я киваю, пристально глядя на него.
— И… после… Я не хотел, чтобы ты думала, что я спрашиваю, потому что мы потеряли его, — он качает головой. — Никогда не было хорошего времени. Я колебался. А потом ты ушла. И было уже слишком поздно. А у меня все еще было это кольцо в кармане.
Я вытираю лицо, провожу рукой по волосам и сосредотачиваюсь на чем-то простом.
— На что оно было похоже?
— Ты хочешь его увидеть?
Воздух вырывается из моих легких.
— Оно все еще у тебя?
Уголок рта Гарретта приподнимается, и он смотрит в пол.
— Да.
Он машет мне рукой, чтобы я следовала за ним, и мы поднимаемся наверх в свободную спальню. Он подходит к шкафу, перекладывает коробки, затем снимает одну с полки в задней части. Внутри наши фотографии, открытки и записки… Высохшая бутоньерка, которую я приколола
Затем он берет коробочку — маленькую, из черной кожи, с золотым тиснением "Зинке Ювелирс".
Медленно он открывает коробочку и протягивает ее мне. А внутри — крошечный круглый бриллиант с серебряным ободком. В ободок встроены небольшие драгоценные кристаллы. Светло-голубой аквамарин и фиолетовый александрит — наши с ним камни.
Одной рукой я прикрываю рот, а другая рука дрожит, когда я беру у него коробочку — мое зрение затуманивается от свежих слез, пока я смотрю.
— Я часто задавался вопросом, — мягко говорит Гарретт, — понравилось ли бы оно тебе. Или бы ты подумала, что я сошел с ума. — Я чувствую тепло его глаз, скользящих по мне. — Или бы ты сказала "да".
Я прерывисто вздыхаю.
— Мне бы оно понравилось. Я бы подумала, что ты сошел с ума. — Мой голос срывается. — И я абсолютно точно… сказала бы "да".
Я закрываю лицо рукой и плачу. За все наши годы, наши печали и наши радости. И я плачу со сладким, пронзительным облегчением… Что каким-то образом мы снова нашли дорогу друг к другу.
Сильные руки Гарретта обнимают меня, притягивая ближе к безопасности своей груди. Я прижимаюсь к нему лицом и вцепляюсь руками в его рубашку… Держась за него всем, что у меня есть.
— На этот раз с нами все будет в порядке, Кэлли. Я обещаю. Клянусь.
~ ~ ~
Позже той ночью мы с Гарреттом лежали голые под одеялами в его постели — он на спине, моя щека на его груди. Снупи свернулся калачиком у наших ног, и вокруг тихо и темно… И больше нет слез.
Гарретт проводит рукой по моей спине, и его глубокий голос разрывает тишину.
— В духе полной честности, есть еще одна вещь, которую я должен тебе сказать.
Я приподнимаюсь на руке, чтобы видеть его.
— Хорошо.
Он пристально смотрит мне в глаза.
— Все наши отношения были основаны на лжи.
Я прищуриваюсь на него.
— Что?
Гарретт смотрит в потолок, улыбаясь.
— Помнишь, как я попросил тебя одолжить четвертак на содовую в торговом автомате?
— Да…?
Большой палец Гарретта гладит меня по щеке.
— У меня в кармане было около десяти баксов мелочью. Я просто хотел найти повод поговорить с тобой.
Смех срывается с моих губ. И я целую его теплую кожу, прямо над сердцем.
— Ну, ты прощен. Эта ложь была лучшим, что когда-либо случалось со мной.
Он наклоняется, прижимаясь своими губами к моим.
— Со мной тоже, Кэлли. Со мной тоже.
Глава девятнадцатая
Гарретт
После Нового года — учебный год рвется вперед, как локомотив, мчащийся навстречу весне. Одним ранним субботним утром, в феврале, Кэлли набрасывается на меня сверху в моей постели, ее сиськи без лифчика подпрыгивают под тканью одной из моих футболок с "Лейксайдскими Львами" — ее губы покрывают мое лицо, шею и грудь горячими, быстрыми поцелуями.