Сновидения петербуржца

Артемьев Петр

ОТСТАВНОЙ ВОЕННЫЙ

Жена, сын, я – мы шли втроем домой.За нами по пятам военный отставной(Его не знал я цели)В зеленой наглухо застегнутой шинелиИ с непокрытой головой,С назад зачесанною шевелюрой чернойКак тень ходил, нахальный и упорный.Ума не приложу, как незнакомец в домПроник, как он пролез в квартиру.Стал приставать к жене, – блудливая проныра!Когда на кухне мы сидели за столом.Сгорая яростью, колоть стал ловеласаЯ кухонным ножом, которым режут мясо.Сошли на нет порыв мой и отвага:Бумажный под шинелью был рулон.Пудов с десяток весил он.Не кровь текла – клочок бумагиНа острие из-под шинели извлечен.Тогда другой избрал я метод,Устав колоть твердыню эту.Рубить стал незнакомца я сплеча:Бумажное слоилось телоИ под ударами разящего мечаНа ворох клочьев он распался обгорелых.Но не

успел я вымести золу,Смотрю – а он сидит в углу:Живой и невредимый и спокойный.Серьезен, мрачен, свято предан злу.Его стихия – ненависть и войны!

ЦИКЛОТРОН

Вот мой сон: как на грехЯ забрел в фабричный цех.В самом центре, на платформе,Вид меняя, как трансформер,Черный барабан кружится.Он то вещь, то зверь, то птица,То безликие скульптурыЧеловеческой фигуры,Словно без усилий рукЛепит их гончарный круг.У платформы с барабаномИнженер ведет в блокнотеЗапись о его работе.Я в недоуменье странном:Голову ломаю,Что все это значит,Но не совладаю С чертовой задачей.К инженеру подойду,Пусть мне объяснит!«Сударь, к моему стыду, Не пойму, что к чему».Он и говорит:«Парень, это ведь АЭС.Вот куда ты, брат, залез!И не ложь, не обман:Этот черный барабан —Прежних тел денатурат,Страшной силы в нем заряд.Массы мрака кружит он.Называют циклотрон.И несет в себе угрозуРадиоактивной дозы!»У меня глаза на лоб:Здесь в момент загонят в гроб!Заревела вдруг сирена.Ну, пропал – убьют рентгены!Инженер сказал: «НемногоПостращал тебя, тревогаЛишь учебная была.Но гляди – сгоришь дотла!»

ЛЕОН КРОВАВЫЙ

Был захвачен универмаг.Террорист взял в плен толпы людей.Я попал в их число. ЛиходейОт себя не пускал ни на шаг.Безоружен, но властен был он.Шла о нем ужасная слава:Его звали Кровавый Леон,Беспощадный Леон Кровавый.Взгляд пронзительный, мрачный.Бородка Клиновидная, огненно-рыжая.Приказал подойти поближеИ ко мне обратился вот как:«Я тебе дарую свободу,Чтоб на воле сказал Спецназу,Тем, кто хочет помочь народу:Снайпер истинный тот,Тот меня убьет,В чьем глазу мир, любовь и разум».

ГРЕНАДЕРСК

Во сне я приехал с другомВ город Пушкин, где музы живут.Мы жрецы их и верные слуги,И они нам воздали за труд.И закончив богиням служенье,Поспешили скорей на вокзал.Там ужасное столпотворенье —В толчее друг куда-то пропал.Я спросил у одной прохожей:«Когда поезд на град Петров?»Мне в ответ: «О, Господи Боже!Здесь не ходит таких поездов.В Петербург нет отсюда движенья,Есть один с этой станции путь —Гренадерск. Деньги, власть, поклоненьеТам найдешь, но про чувства забудь!»В Гренадерск ни за что мне не надо:Ведь я питерский, я не изгой.Чтоб найти поезда к Петрограду,Бегу на вокзал другой.Напоследок назад оглянулся:У перрона стоит мой друг.Я в надежде ему улыбнулся,Что нам с ним по пути, но вдругОбступили стеной его люди,И поверил речам он их,И меня теперь позабудетРади новых друзей своих.

КЛЕМЕНТЬЕВ

Тюремщики в камере билиС жестокостью бесчеловечнойКлементьева. Ужас насильяТерпел он, весь изувеченный.Лупили по голому телу,Смакуя каждый удар.Глаз вытек. В крови, ослабелый,Клементьев воскликнул: «Пожар!»И тотчас при этом словеОстановились убийцыИ больше ни капли кровиНе пролили. В грубых лицахМилость и снисхожденье,Простить их Клементьева молят.Из камеры заключеньяУзник отпущен на волю.

ПРОСПЕКТ КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБОРОНЫ

В рассудке здравом шел домой.Вдруг стало голову туманить:Забылся адрес, город мойПредстал чужим, отшибло память.Ушел я словно от родимого порога.И не вернуться мне – внутри меня препона.Вот вышел на какую-то дорогу —Проспект крестьянской обороны.Как в глушь меня такую занесло?Дорога пролегла через село.Какие-то крестьянские дома,Иду через сады и огороды.Как выбраться, не приложу ума:Кругом нет ни машин, ни пешеходов.Но вот прохожий на пути.Спросил его, куда идти.Он мне в ответ: «Кончается дорога.Ждать до прозрения немного.Плетень заметили вон тот?Осталось сделать главный ход».Я перелез через забор —И память стала как кристалл.Вдали

Исаакиевский соборЗлаченым куполом сиял!

ПИСТОЛЕТЫ МАКАРОВА

Однажды шел я в школу на работу.На пустыре заметил двух мужчин.Они в траве высматривали что-то.Один нагнулся вдруг и поднял карабин.Его товарищ – ленту пулемета.Пустырь был настоящим арсеналом:Набрали в пять минут друзьяВинтовок – три, два помповых ружья.И этого им показалось мало!Нашли гранатометы, автоматы,Патронов ящик и гранаты.Примером следопытов подогретый,Я на колени стал, нашарил под кустомПрикрытые репейника листомМакарова два черных пистолета.И бережно их уложив в портфель(Он стал такой внушительно тяжелый!),Не понимая действий своих цель,Находку грозную понес я в школу.Когда сотрудников радушная семьяМеня, приветствуя, вниманьем окружила,Я вспомнил: уголовная статьяМне за ношение оружия грозила.Дверь отворив пустого кабинета,Зашел, как вор, под сердца громкий стукИ в связку книг запрятал пистолеты,Не в силах дрожь сдержать своих преступных рук.Но тут меня окликнули за дверью.На голос в коридор я вышелИ с ужасом, ушам своим не веря,Такой сюрприз от директрисы слышу:«Лежит здесь где-то связка книг.В мой кабинет ее снесите».Остолбенел тут я на миг,Сказав: «Минутку подождите!»Скорей оружие мне перепрятать надо.К столу метнулся – связки нету.Ну положение – хоть стой, хоть падай!Исчезли книги, с ними пистолеты.Туда-сюда по этажу,Но где оружие, ума не приложу.Оно ведь в книгах былоИ вместе с ними сплыло!В один момент стащить успели.Вдруг девушка идет с портфелем,Учительница молодая,И видит, что страдаю.Мой тайный страх весь на виду.Она портфель свой открывает на ходу —А в нем знакомые железные предметы,Добытые из книжек пистолеты!

ТРУБОЧИСТ

Чист и свеж утром воздух в палате.Легко дышится мне, больному.Окна настежь. Лежу на кровати,А напротив, на крыше дома,Стоит трубочист неумытый,Взлохмаченный и сердитый.Он не смотрит, что я больной,Подметать начинает крышу —Сор и гарь в окна сыплются свыше.Издевается он надо мной!А потом, ловкий как обезьяна(Нервы крепкие у хулигана),На окно мое спрыгнул вниз,Зацепился рукой за карниз.Булыган достает из кармана.Не уймется – все ему мало:Бросил снайперски, в пенис попал,Но смягчило удар одеяло.Не отбил, зато как напугал!

ЯРЁМА

Допекал меня Ярёма,Нерадивый ученик.(Когда выведут, орем мы.)Гневный мой раздался крик:«Надоел, захлопни рот,Вон из класса, идиот!»Ученик ни слова мне,Пробирается к стенеИ снимает он с нееСкорострельное ружье.Настоящие патроны.Годно в целях обороны,С ним идти не страшно в бой.Я струхнул: пацан нашкодит,Но из класса он выходит.Не пальнул бы этот гусь!Как быть классу без ружья?И вдогонку крикнул я:«До уроков, утром рано,Ты ружье повесь на стену,Только честно, без обмана,Ведь оно для нас бесценно!»Но на следующий деньНе вернул ружье Ярёма,У себя оставил дома,Мол нести до школы лень.И ружье не возвратит!

ДАЛМАТОВА

IИз трамвая контролерБезбилетников попер.Вылезаю из вагона —Контролер кричит вдогон мне:«Ты в морской пехотеСлужбу нес на флоте.Моряки по блатуЕздят так, без платы».Бред какой-то! Дал я дера:К черту щедрость контролера!IIТропка вьется вдоль оврага.Скользкий берег, корка льда.Пробираюсь шаг за шагом.Снизу талая вода.А кряхтя и ковыляя,Продвигается по краюСтарушонка впереди.Вниз бултыхнется, гляди!Только я подумал так,Бабка съехала в овраг,Во мгновение одноТопором пошла на дноИ пускает пузыри.(Ужас, что ни говори!)Я тогда набрался духу —Прыг с обрыва за старухой.Достаю ее со дна:Как мертвец она бледна,Череп лысый, нос курнос.Я взобрался на откос,Положил на берегу,А она и ни гугу.Бабку надо откачать!Только в рот хотел дышать,А она глаза открылаИ со мной заговорила.Старушонка с хитрецой:Факт обмана налицо.Натурально смерть сыграла.Напоследок мне сказала:«Не узнал Далматову?Против меня ратовал,Гнал и проклял сколько раз —А сегодня взял и спас!»