СНВ
Шрифт:
– Слушай, Лёня. Я понял тебя. Я, конечно, не секу в этом ни хера, ты же знаешь. Я никогда не загонялся по этому поводу, читал и читал, смотрел и смотрел, слушал и слушал. Анализировать не пытался. Мне либо просто откликается, либо нет. Я человек далеко не творческий, это тебе виднее, там, эпохи, меты, не меты, но с последними словами насчёт искренности я согласен.
Артём вышел из кухни, а когда вернулся, в его руках была ещё одна бутылка виски.
– Если бы ты меньше думал, может, и написал бы что. Конечно, если ты ставишь себе задачу переплюнуть Байрона или Платонова, стать великим… Хотя я ни одного, ни второго не читал, но хер с ними! Если ты так ставишь вопрос, то, наверное, это всё обречено на провал. Великие люди, бро, не думали, как бы им стать великими, а просто
– Ну я не только думаю. Я пишу. По крайней мере, пытаюсь это делать, – тихо ответил Лео. – Вот недавно рефлексировал, и получилось написать что-то про нас и нашу жизнь. Хочешь послушать?
– Конечно, давай заценю. Обещаю, что не буду к тебе слишком критичен.
– Иронизируешь…
Лео сходил в коридор за рюкзаком, достал блокнот и среди многочисленных заметок стал искать нужную. Артём наблюдал за этим процессом с интересом. Бумага и ручка казались ему не то чтобы чужеродными, но чем-то очень неудобным и древним. Лео пролистал до нужной страницы, мельком пробежал глазами по тексту и приготовился читать.
– Ну что, готов?
– Жги! – уверенно ответил Артём.
Когда наступило утро, друзья обнаружили, что для расслабления одной бутылки не хватило. Артём решил, что сегодня останется дома. Лео же, несмотря на ужасное состояние, необходимо было собраться и поехать в офис. Он с радостью обнаружил, что со зрачками всё в порядке. И в очередной раз успокоил себя мыслью, что всё случившееся было следствием эмоционального истощения. Друзья слегка прибрались на кухне, заварили лапшу, чтобы оживить желудок, и каждый молча, в своей голове, принялся анализировать вчерашний вечер. Похмелье напоминало о себе и вылезало наружу в виде тревожных мыслей о будущем у Лео и трясущихся рук у Артёма, который легко избавился от этого симптома, опрокинув пятьдесят грамм. Лео решил этого не делать. Артём и Лео ещё несколько минут сидели молча, пока Артём вдруг не вспомнил вчерашнюю сцену.
– Слушай, а прикольно ты это про всемогущий свайп.
Друзья переглянулись и на лице каждого впервые за утро начало вырисовываться что-то наподобие улыбки.
– Да-а, – протянул Лео. – Мне, если честно, и самому нравится.
Из дневника Лео Кузнецова.
О скоротечности. Наш мир – это бесконечная лента Тик-тока, в которой каждый отдельный ролик является маленькой человеческой историей, человеческой жизнью. Некоторым историям выпадает шанс быть рассказанными полностью, некоторым, по воле всемогущего свайпа вверх, суждено пропасть, так и не успев начаться, другим, напротив, выпадает случай стать образцом для будущих историй, расплодиться и создать вокруг себя бесчисленное количество копий и таким образом ненадолго, но продлить своё существование в ленте бесконечности. Вот окровавленный младенец плачет над улыбающейся матерью. Доктор рутинно обрезает пуповину, даруя маленькому тельцу первые мгновения свободы, но в следующую секунду крошечное сердце малыша отчего-то не выдерживает и лопается под давлением внешнего мира, неожиданно свалившегося на ещё чистую, непорочную душу, – свайп вверх. А вот молодой музыкант даёт квартирник и даже не подозревает, что его песни скоро станут лейтмотивами нескольких поколений, он, как говорится, ещё надолго залетит в рекомендации, а затем заснёт за рулём автомобиля, столкнётся с автобусом и – свайп вверх. Абсолютно все истории так или иначе ждёт неминуемый и беспощадный финал – по крайней мере, пока трансгуманисты не придумают, как всё это можно хакнуть, мы все бессильны перед лицом всемогущего свайпа вверх. Китайцы, сука, красавцы – создали приложение, моделирующее концепцию и суть человеческого бытия, да ещё назвали иронично так – ТИК-ТОК. Как будто ненавязчиво так напоминают нам о скоротечности и что часики-то тикают. Тик-так, тик-так, друзья, а дальше вы знаете – свайп вверх.
Глава 4
На работе всё прошло не так гладко, как планировал Лео.
После того как рабочие моменты были улажены, Лео решил договориться о встрече с Надеждой Александровной. Она предложила провести её онлайн, так как немного приболела, но Лео эта идея не понравилась. Этот формат он считал неэффективным и называл его «суррогатом» настоящей терапии. Он решил подождать следующей недели и встретиться вживую, тем более настроение после вчерашнего инцидента, несмотря на похмелье, было в норме.
Неделя получилась самой спокойной за всё время работы Лео в агентстве. Он не спеша доделал презентацию, ввёл в курс дела новичка и даже устроил в офисе небольшую прощальную вечеринку. Выходные он провёл в компании друзей на горнолыжной базе, что также сыграло позитивную роль в улучшении его эмоционального состояния.
Кроме того, в течение этой недели с Лео успело произойти ещё одно маленькое, но очень существенное изменение. Воспоминание о дне, когда произошёл случай в переговорной комнате, будто начало блёкнуть. Чем больше усилий он прикладывал, чтобы его вспомнить, тем дальше оно ускользало. К очередному сеансу психотерапии он полностью забыл, что случилось с ним в те минуты. Теперь этого события будто не существовало. Лео помнил мокрую плитку в уборной, падение и удар о раковину, но предшествующие этому выкрутасы мозга будто оказались благополучно стёрты из его памяти заботливым нейроадминистратором.
Время сеанса пролетело незаметно. Надежда Александровна обратила внимание на физическую травму Лео, но, в отличие от душевных, заживить быстрее эту рану она не могла. Вообще Надежда Александровна обладала таким высоким уровнем эмпатии, что некоторые специалисты в области врачевания души нашли бы в этом скорее минус. Случалось, что в особо острые и чувственные моменты сеансов с некоторыми клиентами сквозь правильно выстроенное отношение к работе, а говоря проще – сквозь «не брать до головы», у Надежды Александровны всё же просачивались едва заметные слёзы сострадания. Сострадание – удивительная способность людей или всего лишь очередной баг, обусловленный неспособностью обуздать свои «зеркальные нейроны»?
Лео нравилось эта черта в Надежде Александровне, этот нечеловеческий уровень сострадания, который вселял в него надежду: в сфере духовного здоровья ещё не всё обречено. Ведь сейчас всё выглядело так: сначала онлайн-образование штампует айтишников. Затем получившиеся шаблонные спецы бездумно штампуют куски кода. В это же время молодые люди, начитавшись статей c продающими названиями типа «10 способов распознать абьюзера» и «Как выстроить личные границы», решают, что их призвание быть психологами. Наконец, когда очередной спец-айтишник вместе с кодом наштамповал себе эмоциональное выгорание, он идёт лечиться к тому самому психологу, который уже успел завести аккаунт в Инстаграме и написать новые статьи типа «Как стать счастливым за несколько недель» и «4 способа избавиться от тревоги».
– И вы решили сказать мне об этом только сейчас? – удивилась Надежда Александровна, когда Лео за десять минут до конца сеанса решил вскользь упомянуть об увольнении.
– Ну да, а что в этом такого?
– Лео, о чём мы говорили все эти сорок пять минут?
Лео прокрутил мысленную ленту и перечислил основные моменты, которых сегодня они коснулись на терапии:
– Страх смерти, панические атаки, моё будущее… – на последних словах Лео задумался, и его разум снова вылетел из кабинета куда-то в пространство вероятностей, возможностей и невозможностей, оставив тело без присмотра.