Сны богов и монстров
Шрифт:
– Так не пойдет. Что заказал, то заказал. Тебе и твоему набитому пузу придется смотреть на мою горячую ванну и дивную мягчайшую постель. И завидовать.
Горячая ванная, мягкая постель, что за бредовая фантазия. Измученные мышцы Зузаны молили о пощаде, но это было не в ее власти. Оставалось только играть в желания.
Мик поднял брови:
– И мне придется смотреть, как ты нежишься в ванне? Бедный я, бедный.
– Угу. Бедняжка. Или заберешься в ванну со мной?
Мик торжественно кивнул:
– Разумеется. Разумеется, заберусь. И черта с два полиция по надзору
Зузана фыркнула:
– По надзору!
В дверь заглянула Кэроу.
– О чем это вы?
Они расположились в анфиладе небольших комнат, которые, насколько понимала Зузана, во времена киринов служили жильем для отдельной семьи. Четыре комнаты, выбитые внутри горы. Здесь даже было нечто вроде комфорта: источник природного тепла и отдельный каменный закуток с дырой в полу, в которую изливалась вода (Зузана надеялась, что это туалет, хотя, прежде чем использовать закуток по назначению, хотела бы получить подтверждение своей догадки). Ни ванны, ни постелей не предполагалось. В углу валялась куча меховых шкур, но они были настолько грязными и заношенными, что, похоже, семейные предания на них слушали не только многие поколения киринов, но и многие поколения насекомых.
Множество жилищ вроде этого ютились вокруг своего рода «площади». Она была куда меньше, чем тот огромный зал, что остался за спиной. Солдаты устраивались на ночлег, хотя кому там особенно было устраиваться? У кузнеца Эгира сейчас полно работы, а Тьяго забрал лейтенантов и ушел заниматься тем, чем положено заниматься великому полководцу в преддверии эпической битвы. Зузана не хотела об этом думать: ни о «Тьяго», ни о предстоящем сражении, ни о чем таком. Сейчас она попробовала переключить мысли, как каналы в телевизоре, но переключатель каналов в голове все время останавливался на программе «В гостях у шеф-повара».
Если уж говорить о еде: пока Мик выискивал лучшее место для «штаб-квартиры воскресителей», Зузана потратила толику времени и помогла забавным маленьким поварихам, мохнатым Вови и Авар, организовать временную кухню и разложить привезенные из Марокко запасы. Всегда полезно завести дружбу с теми, у кого в руках продукты. Возможно, ей перепадет горстка сушеных абрикосов.
Пару месяцев назад, скажи ей кто-нибудь, что она придет в экстаз от кучки урюка, она только покрутила бы пальцем у виска. Сейчас же Зузана вполне серьезно обдумывала, не использовать ли его как валюту, наподобие сигарет в тюрьме.
– Мы играем в «Три желания». Торт, горячая ванна, мягкая постель. А у тебя?
– Мир во всем мире, – ответила Кэроу.
Зузана хмыкнула:
– Святая Кэроу.
– Лекарство от рака. И по единорогу для каждого.
– Фу. Ничего не портит игру сильнее, чем альтруизм. Загадывай для себя. И если там не будет еды, ты врешь.
– А я включила еду. Я же сказала «единороги», верно?
– Ну, не знаю. Тебя тянет к конине?
Зузана задумалась:
– Погоди-ка. А что, здесь есть единороги?
– Увы, нет.
– Были, – вмешался Мик. – Кэроу всех съела.
– Точно. Я прожорливый поедатель единорогов.
– Добавим в твое объявление, – пообещала Зузана.
Кэроу
– Объявление?
– По пути сюда мы составляли для всех объявления о знакомстве. Чтобы убить время.
– Могу себе представить. Так что с моим?
– Ну, записывать нам было не на чем… Полагаю, примерно так: «Прекрасная задиристая особа неопределенного происхождения ищет… ммм… примиримого врага для незамысловатых ухаживаний, прогулок под луной и чего-то большего, если повезет».
Кэроу промедлила с ответом; Мик бросил на Зузану неодобрительный взгляд. Она подняла бровь: а что такое? Она ведь не сказала: «ангелов-расистов не предлагать», верно?
Но тут подруга спрятала лицо в ладони, плечи затряслись, и Зузана не могла определить, рыдает она или смеется. Ведь ничего плохого не происходит?
– Кэроу? – обеспокоенно окликнула она.
Кэроу подняла сухие глаза; но веселья в них тоже не наблюдалось.
– Незамысловатых, – сказала она. – Это как?
Зузана взглянула на Мика. Вот что такое «незамысловатые». Прелесть что такое. От Кэроу ее взгляд не укрылся. Она посмотрела на парочку и тоскливо улыбнулась:
– Вы-то счастливы.
– Я – да, – подтвердил Мик.
Зузана согласилась:
– А то.
Сказано это было чуть более горячо, чем обычно. Зузана все еще чувствовала себя… не в форме. Голодной, грязной, уставшей – отсюда и три ее желания, – но все это не имело значения. В тот страшный миг, у входа в пещеру, она ощущала, что видит конец распадающегося мира.
Что, дьявольщина, там произошло?!
В детстве у нее была любимая куколка – ну, уточка, по правде говоря, – которую она заталкивала в рот и самозабвенно сосала. Теперь Зузана морщилась, вспоминая свой младенческий восторг, но тогда это было так здорово – ощущать крошечными зубками гладкую пластмассу.
Куда неприятнее были постоянные попытки родителей убедить ее, что это может привести к беде. «Ты можешь подавиться, дорогая. И задохнуться».
Но что для маленького ребенка такие предостережения? Брат Томаш объяснил ей… доступно. Незамысловато придушив. Самую малость. Братья, они на такое мастера. «Помрешь, – сказал он весело, сомкнув руки на ее горле. – Вот так».
До нее дошло. Убить может что угодно. Игрушки – да и старшие братья. И по мере того, как она росла, список «чего угодно» становился длиннее и длиннее.
Но она никогда не ощущала этого так остро. Что там говорил Ницше? Если ты смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя. Ну, вот бездна в нее и заглянула. Нет. Тупо вытаращилась. Уставилась. Зузана была твердо уверена, что пережитое оставило на душе ожог и вряд ли теперь все станет как прежде.
Однако она не собиралась плакаться подруге обо всех своих страхах и капризах. Хотела попасть сюда? Кэроу предупреждала ее об опасности? Она отнеслась к предостережениям, как в детстве к словам родителей про пластиковую игрушку? Спасибо, что хоть наглядно никто не продемонстрировал. Теперь она здесь и вовсе не хочет вести себя как последняя плакса, особенно учитывая компанию, в которой оказалась. И не будет.