Сны Эйлиса. Игра Льора
Шрифт:
– Сотни раз совравшему один раз веры нет, – отвечал нараспев Сумеречный; крутя на пальце, как мяч, крупное яблоко, он вскоре осведомился: – Почему ты не начал с этого в переписке? А, страдалец?
Сумеречный Эльф появился вскоре после заточения Софии в подземелья. Вряд ли девушка догадывалась, что очутилась там, куда в былые времена пришвартовывались корабли с богатыми гостями и цвели настоящие сады. В далекие-далекие времена, повергнутые в топь забвения и запустения. Тогда-то чародеи Эйлиса намного опередили развитие землян.
Ныне Раджед более отчетливо помнил
– Да зачем? – отмахнулся Раджед от назойливого гостя, который появлялся когда захочется. – Девушки обычно думают только о нарядах и богатстве. Говорить с ними об ужасе войны – последнее дело.
– Похоже, тебе попалась на этот раз немного иная. Не пустоголовая кукла, – заметил Эльф, съедая с невероятной скоростью несколько яблок, на что обратил внимание Раджед, словно на тайное послание:
– Мне сдается, кто-то помогал ей. Откуда она знала, что фрукты заколдованы?
– Сама догадалась, – пожал плечами Эльф, прогуливаясь по зале, отковыривая со стен, как мелкий хулиган, каменные украшения и тут же возвращая их на место благодаря своей магии. Кажется, друг не знал, куда деть руки. Он не осмеливался поглядеть на льора.
– Как можно за две с половиной тысячи лет не научиться врать? – отошел от зеркала Раджед. – Так-так, Сумеречный. Друг так друг. Значит, ведем двойную игру?
– А я не подписывался на твои правила, приятель, – немедленно ушел от ответа Эльф, вскидывая брови, точно незаслуженно обиженный ребенок.
– Как фамильярно, – прицыкнул Раджед, грозя пальцем.
– Могу себе позволить, ты вообще пацан по сравнению со мной, – откровенно насмехался Сумеречный.
– Пф, м-да, – протянул Раджед. – Порой мне кажется, что ты рожден не для какой-то там великой миссии по защите Вселенной, а только чтобы бездарно подкалывать людей.
– Ну, в общих чертах все верно, миссия-то провалилась, – начал со смехом, а закончил невесело Эльф, вздрогнув, отгоняя наваждение давних дней. – Нет, Радж, заполучить Софью с помощью гипнотической отравы – это ниже твоего уровня.
– Может, ты и прав, – кивнул льор, неопределенно покачивая головой.
– Прав-прав.
Раджед подошел к зеркалу, погладил стекло и приблизил изображение, почти скрытое темнотой:
– Но посмотри, что ты наделал! Теперь несчастная девочка обречена скитаться по лабиринту из садов и галерей в моей башне, пока не поймет, что выхода нет.
– Ты сам ее туда отправил, забыл? – напомнил Эльф, тоже приближаясь к зеркалу, вскоре продолжая бесцельно бороздить просторы тронного зала и наматывать круги возле стола.
– Это лабиринт осознания! – недовольно воскликнул Раджед. – Я два месяца вел с ней переписку, два месяца! Потом показался во всей красе, но получил лишь дерзкий отказ. И от кого? От шестнадцатилетней простолюдинки без капли магии! – В льоре взыграла неприятная
– Но признай, в глубине души ты надеешься, что она не сломается, ты ищешь равную себе по твердости характера, – загадочно ухмыльнулся Сумеречный, на миг с сожалением останавливая взгляд на Софии, маячившей в зеркале.
– Большего абсурда я не слышал! – мотнул янтарной гривой Раджед, напоминая горделивого недовольного льва. – Ох, мой неверный друг, равной мне не оказалась даже Илэни Тахрапзо, хотя ее сила тьмы наводит ужас на льоров.
– Равной… Может, все дело в том, что ты эгоист, который привык, чтобы восхваляли только его? – ввернул Эльф, накидывая капюшон. – Но от этого же ты утомлен скукой.
– Будто ты за две тысячи лет не извелся скукой, – признал истинные причины своей игры Раджед. И правда, он уже давно сходил с ума от одиночества и неизменности вещей в своей башне. Что сады, что богатства ничуть не трогали его, как бы он ни расписывал их красоты перед Софией. Миллионы прочитанных книг не делали сердце спокойнее, а разум – яснее. Загадки Вселенной все так же оставались туманными, а причины гибели Эйлиса все так же скрывала тайна.
– Это не скука. Это боль. За всех. Каждый миг, – глухо отозвался Эльф, прислоняясь к стене. – Я слышу, как рушатся миры. Ощущаю боль каждого, попавшего под жернова судьбы, впитываю их крики. А ты сиди в своей башне, раскладывай пасьянс своей жизни.
– Меньше пафоса, мой друг, меньше пафоса, – смеялся над ним собеседник, точно дразня тигра в клетке. На какое-то время Эльф явно с обидой в сердце ушел, после чего льор расположился на троне и практически задремал. Хотя мысли о Софии не давали ему покоя, как не оставляли и воспоминания давно минувших дней. Для льоров время не текло быстрее, и порой они проклинали свои сотни лет. Они слишком прирастали к жизни, забывая о ее конечности. Но все же смерть шла за ними по пятам.
Раджед вспоминал, как невыносимо тихо и незаметно угасала его родная мать, подобно упавшему желтому листу, что медленно уходит в небытие. Некогда красивая женщина с такими же янтарными глазами, талантливая жизнерадостная волшебница, вскоре после рождения сына начала терять свою магию и стремительно стареть.
Раджеду не исполнилось и двадцати, в которые он выглядел еще совсем мальчишкой, а она умерла. Хотя, по всем подсчетам летоисчисления льоров, должна была прожить еще не меньше пятисот лет.
Она тяжело повторяла, прося сына подойти к ее скорбному ложу: «Эйлис потерял свою душу». Безвременную старость она тоже связывала с потерей души, как и начало чумы окаменения.
В своей последней воле мать просила найти Душу Эйлиса, но не указала, чем та представляется. Казалось, на смертном одре она не успела сообщить что-то чрезвычайно важное. И это ощущение незавершенности, недосказанности мучило Раджеда по сей день после множества лет бесконечного ожесточения в войне с другими чародеями и годами бессмысленного уничтожения времени в пирах и унылых забавах.