Сны и Реальность Саймона Рейли
Шрифт:
– Запоминайте, находясь на улице, нужно немедленно защитить органы дыхания платком и укрыться в помещении... Рейли, что ты там ерзаешь, будто шилом ужаленный, лучше скажи, что делать дальше?
Я вздрогнул, не ожидая, что он вообще обратит хоть какое-нибудь внимание на меня. Позориться перед всем классом? Кукорачкин злорадно хихикнул.
Так, что обычно делают люди после того, как укрылись в помещении? Наверное, снимают с себя всю уличную одежду и идут в душ?
– Чего молчишь? Язык проглотил? Радиация не дремлет! Кто тебя спасать
– учитель не сводил с меня глаз. Его голос был слишком громкий. Наверное, это было слышно даже в соседнем кабинете.
Кукорачкин продолжал хихикать. Он-то уж точно знает о радиации больше меня.
– Наверное, стоит снять всю верхнюю одежду и обувь, и принять душ, - выпалил я, опасаясь, что обжшник от меня так и не отстанет. Почему просто не могу посидеть тихо, как мышка, не привлекая к себе внимания?
– Так. А одежда, что, будет просто валяться?
– обжшник сузил глаза.
Я непонимающе хлопал глазами. Он хочет сказать, что надо воспользоваться вешалкой?
– Пакеты! Пакеты тебе на что!
– гаркнул учитель так, что все вздрогнули.
Я слышал, как Кукорачкин шепчет своему соседу по парте: «Пусть пакет себе на голову наденет!». Сосед заржал. Затем Томеснор недобро покосился на меня. Я ответил ему взглядом, полным ненависти. Похоже, в этом классе Кукорачкин был кем-то, вроде популярного заводилы, а во мне он увидел аутсайдера, которого собирался гнобить оставшиеся школьные годы.
– Так, Иванов, вижу, тебе весело!
– конечно это ржание на весь класс не осталось проигнорировано учителем.
– А вот, когда бабахнет у нас реактор, никто смеяться не будет ближайшие лет семьдесят!
Оставшиеся минуты до звонка я просидел, раздраженно чиркая в тетради. У этого Томеснора черствая душонка. Неужели Карси не понимает?
После звонка, когда я убирал в сумку тетрадь с пеналом, Кукорачкин подошел ко мне, вместе с тремя дружками. Он недобро улыбался. Димка с другого конца класса недоуменно наблюдал за этим. Карси же успела выйти в коридор.
– Придешь завтра с пакетом на голове, Рейли?
– его лицо исказила издевательская гримаса.
– Это зачем?
– я насупился, сжимая в руках пенал.
– Чтобы никто не видел твою идиотскую физиономию! Я могу дырочки для глаз прорезать, причем, совершенно бесплатно.
Томеснор с дружками злобно гоготали. Я не понимал причины его нападок.
– Не знаешь, где достать самый дешевый пакет? Не хватает денег на него? Ты не бойся, я принесу, - возвышаясь надо мной, Кукорачкин чувствовал себя королем ситуации, весь в дорогой одежде, в блестящих с иголочки ботинках.
– У меня уж денег хватит! Хочешь, дам мелочь, а то милостыню просить за школой, наверное, очень утомляет?
Меня трясло от злости. Хотелось взять и съездить пеналом по его прелестному личику.
А он продолжал:
– Ты в каком секонд-хэнде одеваешься? Берешь вещи из помойки? Твоя семья
Еще чуть-чуть, и я ему точно вмажу! Казалось, будто стекла в ближайшем окне вздрогнули. Есть чары, которые заставляют противника корчиться от боли?
– У тебя лимит на слова? Не печалься, не у всех же есть деньги, - он издевательски похлопал меня по плечу, его дружки гоготали.
– Если что, это бумажки такие, которые шуршат в кошельке. Их еще обычно на ништяки всякие обменивают.
«Просто отойди. Отойди!». Я пытался глубоко дышать и не опускаться до рукоприкладства. Хотя, в моем воображение Кукорачкин уже горел на костре.
Лицо Томеснора исказила злоба, при этом, он оскалился:
– И еще, Рейли. Не смей подходить к моей девушке. Она моя, понял?
– Эти слова он намеренно произнес раздельно.
– Она не будет общаться с таким отбросом, как ты.
– И что, ты ей запретишь?
– процедил я, сквозь зубы. Карси – не вещь, чтобы говорить о ней в таком тоне. Пенал все еще был у меня в руках, а перспектива набить ему морду грела душу.
И этот человек дорог Карсилине? Правда? Гнилой, как помидор!
– Ты жалок, - выплюнул эту фразу Томеснор, достал из кармана горсть монет и кинул мне их в лицо.
Монеты со звоном посыпались на пол. Меня трясло. Какие боги помогли не сорваться, было загадкой.
Убрав пенал, закрыв сумку, я стремительно покинул кабинет. Хотелось что-нибудь сломать. Дружки Томеснора смеялись мне вслед. Бездна! Да чтоб им всем провалиться!
Зайдя в уборную, я подошел к зеркалу. Выглядел затравленно. Бледнее, чем обычно и очень болезненно. Где моя гордость?
К горлу подступала паника, казалось, будто пространство начинает сжиматься.
– Все нормально, нормально, - приговаривал я своему отражению, сжимая и разжимая руки и пытаясь выровнять дыхание. Меня иногда мучили панические атаки. А сейчас это получилось очень некстати. Слова Томеснора до сих пор стояли в ушах. Слишком обидные. Меня бросало то в жар, то в холод.
Нужно выйти отсюда. Карси с Серебринкой, наверное, ждут.
Может, Карси общается со мной только из жалости? От этих мыслей внутри что-то протяжно завыло. Ногти впились в ладони. Накативший страх не желал проходить и только усугублялся. Казалось, будто пол сейчас рухнет.
– Тебе нельзя! – я пытался заставить панику отступить. Может, если сказать панической атаке, что она не нужна, та обиженно уйдет? Но это не помогало.
Выйти я смог только через полчаса. Интересно, что мне будет за опоздание на первую тренировку? Я же так хотел на нее попасть!
Остановившись перед дверью спортзала и глубоко вздохнув, я открыл дверь и вошел. Карси, Серебринка и какой-то новый персонаж обернулись. Этот мужчина был одет во все ярко-желтое, его волосы, готов поклясться, являлись золотистыми. Его прическа весьма небрежна. А еще у него были эльфийские уши!