Сны куклы
Шрифт:
Таким образом, алая, чуть потёртая коробочка, перекочевала из рук ювелира в карман коррехидора, младший помощник управляющего «Королевского банка кленового листа» был отпущен с миром и отбыл с нескрываемым чувством облегчения, а Рика с Вилом оправились в «Лунный цирк». Они решили побеседовать с господином Рэйнольдсом, именно он числился покупателем в черновике договора со стола убитого.
Глава 4 НОВЫЙ ТРУП
Рику удивило, насколько отличался внешний вид здания театра, где они были вчера, при дневном свете и вечером. Афиша показалась ей кричащей и безвкусной, штукатурка
— Такова жизнь, — улыбнулся на её замечание Вилохэд, открывая входную дверь, — ночь очень многие вещи делает более привлекательными.
Хотя господин Рэйнольдс и очень старался скрыть то, что здание театра нуждается в ремонте, безжалостный дневной свет словно специально поставил своей целью показать все недостатки: пыльные и выцветшие, но некогда богатые, бархатные шторы, поблекшую полировку перил, вытертый многочисленными ногами паркет пола.
Театр без публики казался удивительно тихим и сонным. Бесцветная девушка, вытиравшая пыль с картин на стене, проводила их в кабинет владельца «Лунного цирка».
Рэйнольд встретил их широкой, радушной улыбкой. Хотя Хито Рэйнольдс и был далеко не молод, но седые, вьющиеся волосы, аккуратно подстриженная бородка и живые светло-карие глаза делали его лицо с крупным носом выразительным и привлекательным по-своему. Рика подумала, что в молодости он, должен был нравился девушкам.
— Прошу, прошу, — Рэйнольдс широким жестом пригласил гостей присаживаться, — тронут вниманием, но, рискну предположить, внимание сие обусловлено отнюдь не личным расположением к моей персоне.
— Вы правы, — ответил Вилохэд, усаживаясь на диванчик, — я к вам по государственному делу.
Рика села поодаль и заметила, что в кабинете директора и владельца «Лунного цирка» они не одни. У окна сидела красивая молодая женщина.
— Это наша солистка – Эба Диккери, — представил незнакомку Рэйнольдс, — прошу любить и жаловать. А перед тобой, Эба, никто иной, как четвёртый сын Дубового клана и верховный коррехидор Кленфилда, его сиятельство граф Окку с, — он бросил испытующий взгляд на чародейку, пытаясь определить ей статус.
— Коронер его королевского величества мистрис Эрика Таками, — представил её Вил.
Эба слегка склонила голову, отчего светлая вьющаяся прядка упала на щёку.
— Рада знакомству.
Рика не без интереса рассматривала солистку «Лунного цирка». Она была безукоризненно красива: высокая, стройная, со светлыми волосами натурального пепельного оттенка, точёными чертами лица и очень белой кожей. Пожалуй, даже слишком хороша. Чародейка успокоилась на том, что без косметической магии здесь не обошлось. Эба окинула гостей равнодушным взглядом и отвернулась к окну. Видимо она принадлежала к породе тех невозмутимых людей, что не склонны растрачивать попусту слова и эмоции.
— Конечно, госпожа Таками, — повторил Рэйнольдс, — я видел вас вчера на представлении. Полагаю, ваш визит связан с безвременной кончиной господина Касла?
— Занятно, когда жестокое убийство называют безвременной кончиной, — усмехнулся Вил, — хотя, строго говоря, любое убийство можно квалифицировать и так. Да, именно эта причина привела нас сюда.
— Прискорбное событие, просто ужас, — покачал головой их собеседник, — вы не представляете, насколько меня огорчила смерть Акито Касла. Хоть мы, можно сказать, были соперниками. Ведь наши представления
— А вы? – лениво спросил коррехидор, делая вид, что поддерживает разговор о соперничестве двух театров лишь из пустой светскости, — ваше представление банальным никак не назовёшь.
— Мне всегда нравилось заставлять публику задуматься, показать то, что можно встретить в реальности.
— Наверное это – боги и оживление мёртвых, — невинно заметила чародейка, вспомнив недавний спектакль.
— Ваша ирония вполне уместна и понятна, — Рэйнольдс, сидящий за письменным столом, слегка повернулся в её сторону, — но если взглянуть глубже, то мы увидим такие общечеловеческие проблемы, как неразделённая любовь, предательство, стремление ни с кем не считаться на пути к своей цели и воздаяние, наконец.
— Не слишком ли нравоучительно для обычного варьете? – спросила Рика, — вы сами пишете пьесы для своих представлений?
— Увы, — покачал головой владелец «Лунного цирка», — ещё в далёкой молодости я осознал собственную драматургическую бездарность и оставил безуспешные попытки преуспеть на данном поприще. Я способен лишь генерировать идеи, не более, а пишут для меня другие.
— Вы сказали, что сожалеете о смерти господина Касла, почему? – спросил Вил.
— Всё очень просто. Я собирался выкупить у Касла его театр. Меня интересовало и продолжает интересовать прекрасное здание, которым владеет, вернее уже владел, глава «Весёлого вечера», — ответил Рэйнольдс, — оно отлично приспособлено для нашей деятельности: сцена, купол, ложи и самая форма зрительного зала. Я бы сказал, что встретил идеальное сочетание всего необходимого для наших представлений. И тут, как на зло, кому-то приходит в голову идея убить моего партнёра как раз тогда, когда он собирается подписать документы о купле-продаже! Хуже не бывает. Мало того, что на полгода откладывается сделка, так я останусь в этой конуре, где кроме мишурного блеска ничего и нет! Господин коррехидор, поверьте, я – последний человек в столице Артании, да и во всей Артании, кому была бы выгодна смерть Акито Касла. Мне он был нужен живым и здоровым.
Рика, сидящая чуть сбоку от письменного стола, обратила внимание, что господин Рэйнольдс постоянно с силой сжимает и разжимает правую руку под столом, что могло являться признаком большого волнения. Владелец цирка перехватил взгляд чародейки, вытащил руку и объяснил:
— Не удивляйтесь, в моём почтенном возрасте сердце работает уже не так хорошо, как в былые годы. Кисть руки немеет, вот доктора и посоветовали мне временами разгонять кровь. Это вошло в привычку, и я почти бессознательно делаю упражнения, — он продемонстрировал, как сжимает руку в кулак.
— И что будет со сделкой? С труппой «Весёлого вечера»? – вернулся к допросу Вилохэд.
— У Касла наследников нет, значит я выкуплю здание и всё остальное у Кленовой короны в определённый законодательством срок, — ответил собеседник, а Эба чуть кивнула, словно подтверждала правоту его слов, — что будет с труппой «Вечера», мне неизвестно, скорее всего, их просто распустят. По условиям сделки я был обязан ещё год содержать артистов Касла, но сейчас за их судьбу я не отвечаю. Я встречался с представителем его величества, отвечающим за культурную сферу Артании, он заверил меня, что проблем с лицензированием выступлений моего цирка в Кленфилде возникнуть не должно.