Сны Персефоны
Шрифт:
А пока я могу погрузиться в любимый мир цветов. Сейчас, в последний месяц осени, они особенно хороши — природа щедро разливает краски перед тем, как уйти на долгий зимний покой.
К тому же оказалось неожиданно много желающих соединить свои судьбы в конце осени, и у меня отбоя не было от клиентов.
Но один клиент, точнее клиентка, удивил меня особенно.
… я спускаюсь вниз в слегка приподнятом настроении, в душе — уж сама не знаю почему — всё полнится счастливым волнением. Вхожу в зал своего салона и… замираю.
Каллигенейя,
— Присоединяйся, — кивает она, и я забираюсь рядом. Беру стакан, делаю несколько глотков. Некоторое время молча пьём кофе, а потом она ошарашивает меня:
— Я выхожу замуж.
Закашливаюсь так, что даже кофе разбрызгиваю, портя свою идеальную рабочую блузку.
— Да неужели? — ехидничаю, как только обретаю способность внятно говорить. — А как же твои каноны свободной любви?
Она пожимает плечами.
— Он сумел быть убедительным.
— Хорошо… Кто он? — спрашиваю, волнуясь, что это очередной недостойный её смертный, на которых она даром тратит чары нимфы.
— Он бог, могучий и древний, — произносит она, и лицо её выражает высшую степень очарованности, — и он опасен. В прежние времена ему приносили кровавые человеческие жертвы.
Вздрагиваю. От бога, принимающего такие дары, ничего хорошего ждать не стоит. Это же форменное чудовище — тёмное, безжалостное и беспощадное.
Вряд ли Каллигенейя будет с ним счастлива. Но… она в своей жизни уже серьёзно обжигалась и теперь на воду дует: все её смертные — нежные, заботливые, внимательные, но быстро надоедают ей.
Я хочу её предупредить, предостеречь, но в карих глазах я вижу что-то такое, что останавливает меня. Это верно, это — её жизнь.
Поэтому говорю совсем другое:
— Я не помню таких в нашем пантеоне?
— Он не из нашего, — продолжает удивлять меня Каллигенейя.
— А ты не боишься? Другой менталитет? Другой уклад?
— Боюсь, но хочу его сильнее. А он — просто одержим мною. Никто прежде так не желал меня. Поэтому, я думаю, мы справимся.
Хотелось бы верить. А ещё — прочитать лекцию о том, что семья, начинающаяся с дикой страсти, может быстро рухнуть… Но напрямик об этом не говорю, захожу издалека:
— И всё-таки — к чему такая спешка? Как же твой принцип — пожить вместе, узнать друг друга получше?
Каллигенейя вздыхает.
— Когда я ему это предложила, он мне такую отповедь устроил. Оказалось, он жуткий консерватор: вместе — только после свадьбы. Но развод — не предусмотрен.
Да уж, попала моя подруга в переплёт.
— И всё-таки, — приобнимаю её за плечи, заглядываю в глаза — обычно, умные, строгие, холодные, а сейчас — поблёскивающие счастьем и предвкушением, — ты, — рассудительная, рациональная, — очертя голову выходишь замуж за незнакомца…
— Ну, — отвечает она, — иногда нужно нырнуть в омут с головой. А потом кое-что о нём я всё-таки знаю.
— И что же? — интересуюсь я, потому
— Нежным в постели он точно не будет, — щёки её при этом алеют, а дыхание становится сбитым. — И я этому рада. Мне нравится поострее и пожестче. И чтобы по ночам мужчина был моим господином.
Ну тогда можно понять, почему ей быстро надоедали смертные. Вряд ли они могли удовлетворить её потребности.
— Кстати, — с гордостью сообщает она, — он собирается сделать меня богиней. Провести через обряд. Говорит, нимфы слишком уязвимы. Да и срок нашей жизни — ты же знаешь — короче божественной. А он собирается разделить со мной всю свою вечность.
Красивый жест, ничего не скажешь. Может быть, не такое уж он и чудовище, каким мне кажется?
Каллигенейя же смотрит на меня сияющим взглядом и, взяв за руку, просит:
— Сделаешь мне букет и венок — свадьба уже сегодня.
Хмыкаю:
— Конечно, сделаю. Могла бы и не спрашивать.
— Но вот и славно, — она протягивает мне золоченый прямоугольник, — тогда жду вечером на церемонию.
Качаю головой:
— Нет, подруга, прости. Я одна не пойду. И первая связываться с Аидом не буду.
Она вздыхает:
— Ну, хорошо. Думаю, однажды мы всё-таки встретимся семьями.
— Обязательно, — уверяю я и поскорее отхожу от волнующей темы: — Но у меня тоже условие — под венец ты поедешь от меня.
Она улыбается:
— Сама хотела просить. Тем более что Фено, Левкиппа и Иахе рвутся в подруги невесты. Нужно будет и им наряды подобрать. И цветы.
…и мы погружаемся в счастливую предсвадебную суету. Обкладываемся каталогами, штудируем сайты. Срочная свадьба — та ещё заморочка.
Платье Каллигенейи привозят через час после заказа, и оно идеально. Она выбирает себе хитон из бледно-розового струящегося шёлка. Оно удивительным образом подчёркивает её хрупкость и строгость, и в тоже время — маняще приоткрывает пленительные формы. Из украшений только браслеты, которыми она прикрывает шрамы на запястьях — тонкие, серебряные, с россыпью палево-розового бисера. А длинные тёмно-русые волосы, ниспадающие до самых бедер, вполне заменяют фату. Я украшаю её изящным нежным венком: полупрозрачная серуррия соединяется в нём с мелкими кустовыми розами нежно-розового оттенка, ягоды ежевики, шиповник и спелые райские яблочки придают игривости, а эвкалипт и цинерария добавляют серебра.
Эти цветы повторяю и в букете, добавляя пышных насыщенно-розовых георгин, роскошных пионовидных роз, звездочек астранции, зелёных «колючек» эрингиума и несколько перчинок. Пусть все видят, что невеста у нас — девочка у нас характером.
Подружкам невесты, которые выбирают одинаковые коралловые платья, делаю маленькие букеты из роз и георгин.
И девчонки, невозможно красивые, радостно выпархивают из моего салона.
Обнимая Каллигенейю напоследок, заставляю пообещать, что она будет очень счастлива. Прячу слёзы — будто дочь выдаю замуж, будто я на века старше. Расцеловав, отпускаю, наконец, к её древнему и опасному.