Сны Персефоны
Шрифт:
Вопрос мне задавать даже не приходится: Аид, как обычно, считывает его в моих глазах, когда поддевает лицо за подбородок, чтобы мы встретились взглядами. Как же он красив, когда вот так вот светится от любви.
— Это был завершающий этап твоего перерождения, — сообщает Аид. — Твоя мистерия. Теперь ты — совершенная богиня.
— Ты знал об этом с самого начала?
Он лишь самодовольно ухмыляется.
Вот же гад!
Пытаюсь вырваться, удрать, но меня не пускают, лишь сильнее прижимая к себе.
— Разумеется, знал, — говорит
— Так ты и об этом знал? — так, кажется, несмотря на все свои обещания не злиться больше, начинаю закипать.
— Конечно, это же была проверка.
Ах даже так! И ты, милый, наверняка её и придумал. Всё-таки выбираюсь из его объятий, отползаю на другой конец кровати, кутаюсь в одеяло, потому что резко холодает. Прячусь за водопадом волос. Так лучше. Это мой уютный мирок.
Говорю почти зло:
— Тогда ты знаешь и то, что я её провалила.
— Нет, вовсе нет, — говорит он, приближаясь ко мне, отводит волосы, целует в висок, — напротив, ты легко и просто сбросила наваждение. А ведь Дионис действительно способен насылать безумие даже на богов.
Аид тащит меня к себе вновь, прямо в коконе одеял.
— Спрашивай дальше, — требует он, — у тебя же множество вопросов. В том числе неприятных.
— И ты, — вздыхаю, — можно подумать честно ответишь на все.
— Да, — просто говорит он, — клянусь Стиксом.
— Пфф, — фыркаю рассерженной кошкой, — можно подумать, что эта клятва что-то значит. Ты уже клялся однажды не предавать меня и не сомневаться во мне.
— А я никогда не предавал и не сомневался. Ни одной минуты. Я всегда верил тебе и в тебя. Но, к сожалению, последний этап перерождения требовал… вот такого испытания веры — твоей и моей.
И начинает торопливо рассказывать: мол, всё задумали в Звездном Чертоге. На самом деле они там приглядывают за всеми пантеонами сразу, и если где-то идёт дисбаланс — считают нужным вмешаться.
— Как в твоём случае, — говорит он. — Несмотря на то, что ты обняла свою тьму, что, вроде бы приняла её и смирилась с ней, окончательно не переродилась. Не склеилась в одно целое. А нестабильная богиня твоего уровня — это опасно. Но, прежде всего — для тебя самой. Тебя могло разорвать, в буквальном смысле.
Да, я отлично помню, что творилось со мной в самом начале, когда стали только приходить те странные сны. Сны, где я блуждала в тумане, не помня своего имени… Но они словно вели меня к главному сну — про мою дочь.
— Вот и придумали в Звёздном Чертоге многоходовку, — продолжает Аид. — Даже прислали Демиурга — курировать проект.
Всё должно было пройти идеально, и поэтому некоторые участники действа даже не знали, что на самом деле играли роли. Всё должно было быть максимально правдоподобно.
Это был экзамен для всех нас.
— И наш разрыв тоже, — горько произносит Аид. — Чтобы ни у кого не возникло сомнений. Особенно, у тебя. Поэтому я и откладывал много лет последний этап перерождения — на нём тебе нужно было причинить боль, равной которой ты не испытывала.
Боль, конечно, причинил и качественно. Но сомнения у меня всё равно возникали. Может, причина в его подсказках, которые не позволили мне усомниться полностью?
— А те монстры? Они изрядно вымотали нас с Афродитой…
— Они тоже были настоящие.
— Но они могли бы убить нас! Мы тогда уже почти потеряли силы.
— Вы обе приняли правильное решение и позвали нас с Гефестом.
Я заглядываю в его глаза и вижу в них тревогу, боль, вину. Можно было бы сказать — он заслужил! Но ведь это не так. Пусть я и была его «секретным заданием», но всё же он искренне любил меня: знаю точно — я теперь умею чувствовать и распознавать любовь. Любил и любит. И верит. Иначе как бы отпускал каждый год на поверхность на целые восемь месяцев, зная, что там вокруг полно соблазнов и красоты? Да и каково ему было согласиться на эту авантюру с моим перерождением — и тогда, и теперь, — понимая, что он на самом деле может потерять меня навсегда? И ведь ввязался он в это, чтобы спасти меня. Ценой собственного спокойствия и счастья!
Но я всё-таки хочу прояснить всё до конца.
— А как же наша фиктивная свадьба?
Аид наматывает мой локон на палец и, наклоняясь к уху, шепчет:
— Зачем нам свидетельство какого-то божка с Олимпа, если нас повенчали Предвечные — Хаос и Эрос? Взгляни на свои запястья, любимая.
И я с удивлением только теперь замечаю, что мои запястья обвивают две нити: черная — правое, красная — левое. Такие же — и у Аида.
Он нежно смотрит на меня и говорит:
— Ты всегда была для меня больше, чем просто жена, Весна моя, ты была частью меня. Ты струилась в моих жилах, звенела в биении сердца, оседала дыханием на губах…
Я и сама почти перестаю дышать. Аида считают тёмным, но сейчас он сияет ярче Аполлона. Аида считают скрытным, но сейчас он весь — нараспашку передо мной, до самых потаённых уголков души.
Но я не унимаюсь. Прояснять — так прояснять всё. И, недобро сощурившись, пеняю ему:
— Поэтому ты поспорил на меня с Зевсом? Гермес показал мне…
Аид в наглую ухмыляется:
— Весна, ну где логика? Я ведь спорил с ним ещё до того, как узнал тебя. Как увидел впервые. Тогда я мог бравировать, это было легко.