Сны последних воспоминаний. Книга 3
Шрифт:
С усилием разомкнув веки, я огляделась. В укрытии по-прежнему было темно. Лишь из узкого лаза пробивался едва заметный свет. И в этом свете я с трудом различила темнеющее возле меня пятно. Тепло излучало именно оно.
Высвободив руку из мягкой шерсти, я легонько прищёлкнула пальцами, создавая крошечный пульсар. Очень осторожно запустила его ближе ко входу, следя, чтобы он ничего не касался. Не хватало ещё подпалить собственное убежище.
Возле меня лежал… медвежонок. Наверное… Или нет. Размером он был со среднюю собаку. И для медвежонка у зверька была слишком уж маленькая
Малыш поднял голову, сонно похлопал глазками-бусинками и сладко зевнул, обнажая пасть, прямо-таки усеянную острыми зубами. Я вздрогнула и вгляделась в зверька внимательнее. Он тряхнул головой и поднялся на лапки. Внимательно уставился на пульсар и заворчал.
– Прости, – выдохнула я поспешно, гася огненный шарик. – Просто мне без него ничего не видно.
Зверёк затих на время, и я могла поклясться, что чувствую его изучающий взгляд. Затем послышался шорох, и сбоку что-то посыпалось. А затем от стены полился тусклый, едва различимый свет. Через несколько мгновений глаза привыкли, и я смогла выцепить из темноты мордочку. Малыш в самом деле пристально разглядывал моё лицо и время от времени принюхивался.
– Ты… меня понимаешь? – уточнила я.
Вместо ответа зверёк переключился на исследование моей одежды. Обошёл по кругу, ткнул носом и фыркнул.
– Ну уж прости, я бы и рада помыться, но возможности пока не было.
Кажется, зверёк закатил глаза. Хотя, скорее, это всё моё больное воображение расшалилось. Так ведь не бывает, правда? Чтобы зверь понимал человека. Или бывает?
И снова вспомнился Симба. В доме Толы на прямой вопрос, понимает ли он меня, кот претворился ветошью. А ведь что-то такое Тола в тот день рассказывала. И про Симбу и вообще.
– Ты йонги! – выдохнула я, тыкая в зверька обвиняющим жестом. – И ты точно меня понимаешь!
Зверёк многозначительно фыркнул и полез наверх. Я проводила взглядом исчезающую спинку и начала разворачиваться, чтобы ползти следом.
Путь наверх занял мучительно много времени. Я не меньше двух раз останавливалась перевести дух, но упрямо продолжала путь. Не хватало ещё лишиться сознания, находясь наполовину в земле.
Наверху за время моего сна мало что изменилось. Нет, дождь закончился, и это не могло не радовать. А вот еды так и не появилось. Что, наоборот, печалило. За время заточения я уже привыкла к состоянию постоянной слабости и головокружению. Но о физических нагрузках можно было забыть. Даже о тех, где ты просто вертикально стоишь. Или ползёшь вверх по тоннелю. К повторению подобного я была совершенно не готова.
Прислонившись спиной к дереву, прикрыла глаза и часто задышала. Перед внутренним взором расползались цветные круги, намекая на скорую потерю сознания. Нет, я бы, пожалуй, была даже не против лишиться чувств. Но только если делать это по всем правилам. Сперва убедиться, что за спиной стоит неотразимый кавалер, а затем уже с тихим вздохом валиться в благородные объятия. Всё как учили наставницы.
От воспоминаний отвлекло мокрое касание щеки. Зверёк снова обнюхивал моё лицо. Явно пытался понять, почему странная девушка разлеглась на земле и
– Не обращай внимания. Просто я очень давно не ела.
Малыш сел на задние лапы и окинул меня озадаченным взглядом. А потом развернулся и юркнул в кусты.
Вернулся через несколько минут. И не один, а с добычей. Изо рта его свешивалась внушительных размеров лягушка. Ещё живая, судя по тому, что лапки её протестующе дёргались. Впрочем, когда малыш бросил лягушку на землю возле меня и вновь убежал, она уже не трепыхалась.
Сглотнув, я оглядела мёртвую тварюшку. Зверёк же не думает, что я стану это есть?
Именно это зверёк и думал. Это стало очевидно, когда он вернулся второй раз. Из пасти вновь свешивалась вяло дрыгающаяся лягушка. Он с удивлением посмотрел на меня и на свою первую добычу. Снова на меня…
И я поняла, что съесть придётся. Хотя бы чтобы не обижать добытчика. В конце концов, мне уже приходилось есть недавно убитых животных. На Рууху я неоднократно следила, как маги потрошили рыбу. Даже пару раз пыталась им помочь. А в Бридте жители регулярно убивали куриц, чтобы приготовить из них обед. Конечно, лягушек я пока ещё не ела… Но зато слышала, будто у некоторых народов Париса это считалось деликатесом. Оставалось надеяться, что ели их всё-таки люди, а не какие-нибудь тролли. Это бы сильно увеличило мои шансы избежать проблем с желудком.
Оглядевшись по сторонам, я отыскала глазами несколько палочек в зоне досягаемости. Сложила их домиком, как это делал Фет, и запустила в центр пульсар. Раздалось шипение, повалил пар, и ничего не произошло. Со вздохом я протянула руку и принялась сушить палки. Зверёк успел положить добычу и наблюдал за мной с искренним любопытством.
Наконец, палки, промокшие после дождя, подсохли и позволили себя разжечь. Подцепив тонкий, прутик, я повертела его в руках и взяла в руку лягушку. Содрогнувшись от отвращения, проткнула её насквозь основанием прута и поднесла к огню. Наверное, если бы у меня в желудке была хоть какая-то еда, в этот момент я бы её лишилась. Поистине нет худа без добра.
Вскоре до ноздрей донёсся запах палёной кожи. И немного – жареного мяса. Наплевав на приличия, я стащила с прутика почти обуглившуюся лягушку и тут же насадила следующую, пока куцый костёр окончательно не прогорел.
На вкус лягушка вышла… Отвратительной. Но это было лучше, чем ничего. А ничего было лучше, чем оставаться в подвале у Калеба. Так что сейчас я могла с уверенностью заявить, что жизнь удалась. Почти.
Пожалуй, для полностью удавшейся жизни мне оставалось лишь найти Фета.
Так и прошла следующая неделя. Я по-прежнему не имела понятия, где нахожусь. Зато со мной рядом всё время находился маленький юркий зверёк.
Я не знала, как называется это животное – мои познания в разнообразии фауны Терии почти полностью исчерпывалось волком, медведем и лисой. Я даже не была уверена, что смогу отличить барсука от енота. В своё оправдание могу сказать, что до сих пор мне эти знания совершенно не требовались. Не потребовались бы и дальше, если бы всё пошло по плану моих родителей.