Сны принцессы Лилиан

Дубинянская Яна

На полуслове!!! Брюни несколько раз глубоко вздохнул, не убирая пальца с клавиши отмены. Начинается. Держи себя в руках, иначе ситуация станет неуправляемой. Нет ничего удивительного в том, что этот неуч и наглец уверен в собственной вседозволенности и безнаказанности. Надо немедленно поставить его на место, только и всего. Держи себя в руках.

– В цивилизационном очаге предварительные зондовые исследования биомассы неправомерны, - отчеканил он.
– Вам как ученому это должно быть известно.

Караджани соизволил повернуть голову. Унылое желтое

лицо. Домик лохматых бровей над тусклыми глазами. Черт возьми - кажется, искреннее изумление.

– Почему, биолог Брюни? В Уставе об этом ни слова.

Злость куда-то делась - словно продули засоренную трубу. Селестена неожиданно разобрал смех. Нет, в самом деле - этот блатной тип, не имеющий ни малейшего отношения к науке, все-таки нашел нужным добросовестно проштудировать Экспедиционный устав. Уважаемый, конечно, документ - но даже выучи его наизусть, это не сделает тебя ученым, и пожилому юноше Габриэлу придется себе сей факт уяснить. Черт, не стоило вообще допускать его к "предварзондам"... как, впрочем, и ко всем последующим исследованиям.

Смешинка запуталась в углах рта совершенно некстати. Нездоровое возбуждение, мешающее контролировать эмоции... пора бы справиться с ним. Селестен больно куснул изнутри губу; вытянул лицо в строгую гримасу.

– Вы невнимательно читали Устав, Караджани, - можно обойтись и без коверканья непроизносимых слов.
– Перечитайте параграф об этике поведения в условиях потенциального контакта. Да, прямо сейчас; я освобождаю вас от участия в предварительных зондовых.

Он хотел добавить язвительный пассаж на тему, как бы себя чувствовал сам Габриэл в роли образца биомассы; в последний момент передумал. И так слишком много времени оттянул на себя этот братец-неопсихо...

Караджани хлопал маленькими глазками, до него что-то медленно доходил смысл приказа командира. Или, скорее, осознание того, что это таки приказ, который выполняют без обсуждения.

"А что тут объяснять?"

Вот именно.

Селестен дождался, пока Габриэл Караджани неуклюже выполз из-за компьютера и, ни на кого не глядя, вышел из отсека. Вот так-то лучше. Экспедицией руководит он, биолог Брюни, и он никому не позволит в этом сомневаться. Отныне, юноша, вы пассажир "Атланта", и не больше. Жаль, конечно: на месте этой пустой единицы мог бы быть настоящий специалист в области какой-нибудь настоящей науки...

Палец все еще нервно приплясывал на красной прямоугольной клавише; ладно, хватит. В остальных членах экспедиции можно быть уверенным на все сто... кажется.

* * *

– Зонд три-восемь-восемнадцать, проба воды, квадрат К-пять.

– Пошел.

– Зонд три-восемь-девятнадцать...

А ведь уже задействован третий зондовый резерв! Нельзя так отвлекаться; Селестен втупился в монитор перед собой. Бледно-желтый текст на черном. Накопление однотипных, не особенно интересных фактов.

– Планетолог Растелли!

Джино вскинулся, словно его не окликнули, а перетянули хлыстом по спине. Проклятое всеобщее возбуждение - надо, надо что-то с ним делать...

–

Какие результаты дало веерное исследование?

– Никаких, командир, - не оборачиваясь, хмуро бросил Растелли. Вообще никаких.

Так, допустим. "Веерка" - когда по всей планете врассыпную рассылаются зонды с данными обнаруженной аномалии, запрограммированные на поиск тождественных очагов - никогда не пользовалась особым доверием биолога Брюни. Теория вероятности - слишком коварная, ненадежная теория, чтобы брать ее с собой в космос. Зонд может промахнуться всего на пару десятков километров, это во-первых. А во-вторых, даже на Земле в одном и том же квадрате цивилизационные очаги бывают, как бы это помягче сказать, не совсем тождественными. Конечно, и веерными исследованиями нельзя пренебрегать, но...

– Сколько квадратов уже закрыты?

"Закрыты" - емкое слово. То есть предварительно исследованы по всем параметрам, результаты продублированы штрих-зондами, сведены компьютером, проанализированы, добавить нечего.

– Почти сорок процентов поверхности, командир.

Что?!..

– Что?
– беззвучно и нелепо переспросил он.

Быстро. Так много успели обследовать - а он и не заметил, воюя с балластом на борту по имени Габриэл Караджани. Нет, какого черта?! Нет, как это может быть?!..

Сорок процентов поверхности - и один, ОДИН очаг цивилизации! Возможно, правда, что... Селестен бросил взгляд на крайний монитор, где сфера планеты была раскрашена синим, зеленым и коричневым - нет, из закрытых квадратов лишь несколько пришлись на океан. Одна аномалия - на тысячи квадратных километров. И веерка не дала результатов... Мистика какая-то.

Внезапно на отсек свалилась тишина - ни голосов, ни компьютерного жужжания, ни стука клавиш. Четверо ученых, полуобернувшись, смотрели на командира. На пятом кресле все еще неторопливо распрямлялась глубокая вмятина.

Теория вероятности - гнилая теория. Но она совершенно определенно кричит, что и остальные шестьдесят процентов открытых пока квадратов не добавят ничего нового в общую картину. На многочисленных встроенных мониторах по стенам отсека кружились вокруг наклонных осей виртуальные шарики - разноцветные, красивые. Природные зоны, рельеф, климатические пояса... Мы уже все знаем об этой планете. Все, что можно узнать до посадки.

Четыре пары вопросительных глаз.

– Продолжайте предварзонды!
– в голосе Брюни прозвучало раздражение. Работа должна быть доведена до конца, неужели необходимо напоминать об этом?

Даже бесполезная работа.

Первым кивнул Йожеф Корн.

– Зонд три-восемь-двадцать пять, замер электромагнитного поля, квадрат К-шесть.

– Пошел.

– Зонд три-восемь-двадцать шесть...

По монитору побежали новые столбцы сведенных данных. Селестен попытался сосредоточиться на них; что-то мешало. Резко обернулся - и напоролся на непроницаемый взгляд Сингха Чакры. Ученый все еще сидел вполоборота, словно ждал дополнительного приглашения.

– В чем дело, химик Чакра?