Сны разума
Шрифт:
Даниил задумчиво хмыкнул про себя: подобный ориентир, при нынешнем развитии электронной оптики, прекрасно заметен даже с самой высокой орбиты! Это не говоря уж о аварийном маяке на борту вездехода и мощных скан-системах барражирующего на геостационаре корабля.
Однако же никаких поправок в первоначальный план действий с «Крыма» по-прежнему не поступало, хотя канал связи работал совершенно нормально: и тестовый сигнал, и телеметрия (это Баков проверил лично) проходили свободно. Мнемосвязь, будь она неладна, опять же…
Получалось: то ли тамошние наблюдатели вкупе с отцами-командирами все это дело откровенно прошляпили (ага, счас, прямо вот взял – и поверил!), то ли по-прежнему не
Вездеход меж тем нырнул в низину, примерно в километре плавно переходящую в склон искомого холма, прыгнул, ощутимо просев на амортизаторах, с невысокого распадка и уверенно потянул вперед. Даниил, смерив сидящего за управлением Короткова испепеляющим взглядом – для полного счастья и к вящей радости капитана Маркова, им только перевернуться по дурости не хватало! – и протянул руку к консоли управления защитой «конверсионного» бэтээра-вездехода. Система была привычной, той же самой, что и на штатной планетарной технике.
Над головой негромко щелкнули стопоры, и обе половинки броневой крыши разошлись в стороны, споро скользя вдоль бортов. Миг – и над головами сидящих в просторном отсеке десантников засинело подернутое жаркой полуденной дымкой небо. Между прочим, весьма удачное конструктивное решение, не претерпевшее сколь-либо существенных изменений за все годы своего существования. Полторы секунды – и полностью герметичная боевая машина превращается в бронетранспортер (или в данном случае вездеход) открытого типа. Удобно и в плане скорейшего выхода наружу, и в плане вентиляции боевого отделения на марше, и в плане дополнительной защиты: опускаясь вдоль бортов, сегменты крыши увеличивают бортовую защищенность ровно в два раза. Ну и плюс, конечно, силовая защита, но это уже только на армейских модификациях.
Включив гидравлический подъемник своего кресла на максимум, Баков медленно поплыл вверх. Теперь он сидел, наполовину высунувшись из мчащейся по бездорожью машины, подставив лицо упругому, словно морская волна, потоку свежего ветра. Хотя, конечно, такие пришедшие из далекого прошлого понятия, как «дорожье» или «бездорожье», мало волновали мощный восьмиколесник, подвеска которого вполне могла скомпенсировать почти метровые перепады высоты.
Гвоздев, естественно, не стал отставать от командира, тоже немедленно высунувшись наружу. Даниил не препятствовал: заслужил, чего уж там. И комп в лагере грамотно вскрыл, и идею про вездеход вовремя подкинул. Как десантник он, конечно, не ахти: своенравный больно, так что с дисциплиной всегда проблемы – сказывается криминальное прошлое, однако в подобных делах незаменим. И голова, надо признаться, хорошо варит. Иногда такое заморочит, что уши вянут, а потом оказывается – вроде и прав был! Главное – лишнего ему не позволить да одернуть вовремя, чтобы особо не зарывался. Или «не нарывался», кому какая формулировка больше нравится.
Гул двигателя ощутимо изменил тональность: начался подъем. Примерно на середине склона Коротков свернул в сторону, траверзуя и объезжая стороной выход горной породы – подняться по прямой не смогла бы даже столь мощная машина. Сам по себе уклон-то небольшой, но многочисленные распадки, ступенями изрезавшие склон холма, превращают его в неодолимое для колесной или гусеничной
– Стоп, – негромко скомандовал сержант, и Коротков, не задавая лишних вопросов, остановил вездеход. Зашипели гидравлические компенсаторы подвески, выравнивая корпус замершей на покатом склоне машины.
– Ты чего, командир? – Гвоздь удивленно воззрился на начальника. – В лагере чего забыл? Так возвращаться – плохая примета.
– Пешочком прогуляемся. – Баков подхватил штурмовую винтовку, снял с предохранителя. Повинуясь команде, неспешно распахнулись створки управляемой с водительского пульта кормовой двери. – Нефиг нарываться, мужики. Круто, конечно, прямо на этой штуковине подъехать, но лучше мы все-таки тихонько подойдем да посмотрим, что тут и как…
В наушнике гарнитуры боевой связи обиженно засопел Гвоздев, однако ж смолчал. Короткий и вовсе не проронил ни единого звука: молча подхватил свою «вышку», проверил, переведен ли в боевое положение бронекомплект, и вслед за сержантом выскочил наружу. Гвоздь выбрался последним, все еще наполняя эфир обиженным сопением: компьютерный гений не мог понять, отчего им нужно полкилометра прыгать по камням, вместо того чтобы подъехать со всем возможным комфортом.
Впрочем, идти было не трудно. Подъем, конечно, имел место быть, как и очередной распадок, стелющий под ноги угловатые, покрытые мхом камни, но для тренированных десантников это не было преградой. Шли классическим «треугольником»: сержант во главе угла, Гвоздев с Коротковым в качестве флангового прикрытия. Готовые к бою штурмовые винтовки чутко поводили стволами, выискивая цель, которая, к счастью, вовсе не спешила пересечь прицельную директрису. Встроенные в шлем сенсоры тоже молчали, не наблюдая ничего подозрительного ни в одном из автоматически отслеживаемых диапазонов. Кругом царило идиллическое инопланетное лето… которое Бакову тем не менее отчего-то активно не нравилось.
И спустя полчаса прыганий по камням, поднявшись на вершину холма, он понял почему: все как один планеторазведчики были мертвы. И погибли они отнюдь не под влиянием каких-то внешних, суть – природных, факторов. Вовсе не нужно было быть экспертами, чтобы понять: люди перебили друг друга. Сами. Без чьей бы то ни было помощи.
Нашло свое объяснение и «молчание» первого вездехода: его просто-напросто сожгли. Влепили из лучевика в энергетический отсек – и сожгли, превратив в сюрреалистическое нагромождение покореженных, черно-рыжих от немыслимого жара вольтовой дуги броневых листов. Причем стрелять ведь наверняка пришлось не раз и не два: штатный гражданский излучатель – отнюдь не армейский двухкиловаттник, прошивающий одиночным импульсным разрядом стомиллиметровый лист композитной брони!
Судя по всему, когда подъехал второй вездеход, с тремя из четверых планеторазведчиков уже было покончено – стараниями того, кто первым завладел излучателем. Того, кто сначала перестрелял товарищей, затем, словно вымещая необъяснимую ярость, зачем-то спалил вездеход. А вот дальше события могли развиваться по любому сценарию. То ли приехавшие спасатели сами стали жертвами последнего уцелевшего – обугленный шрам на борту второй машины заставлял подумать как раз об этом, то ли первыми ударили как раз они… Рассказать, как оно происходило на самом деле, теперь уже вряд ли кто-нибудь мог. В штате экспедиции было семеро – и все семеро сейчас лежали перед замершими в неподвижности десантниками.