Сны в ожидании зла
Шрифт:
Ольга усмехнулась:
— Вот, вот. Ты, точно, — дерево в магическом лесу, только почему-то всё время отрицаешь это. Ладно, хочешь — верь, хочешь — нет. Твое личное дело, но я точно знаю, о чем я говорю. Может быть, и ошибаюсь, но лишь чуть-чуть.
Обрывки разговора, словно маленькие острые иглы, вонзались в сознание, и Вероника сомневалась всё больше и больше. Вероника всегда интересовалась магическими штуками, но всегда лишь как чем-то вроде интеллектуального острого десерта. Конечно, она почитывала разные там книжки, в том числе и столь любимого Максом Кастанеду. Иногда Веронике думалось, что она знает об учении индейцев намного больше, чем Макс, но что он чаще практиковался, особенно с растениями силы, она и не сомневалась. А практика — сильная вещь, в отличие от теории. Для Вероники все это было чем-то вроде баловства. По-настоящему она не верила в сказки, но очень их любила. Разговор этот она наполовину пропустила мимо ушей, отмахнувшись от идей Ольги, но информация была получена, и она ждала своего часа, чтобы в нужный момент, словно чёртик
Ольга всегда поражала Веронику. Она была моложе Вероники, но вела себя намного серьезнее. Познакомились они на ирландской вечеринке в одном из пабов города. Ольга Котова — она представилась так. Может быть, настоящее имя её явно было другим, но Вероника этого не знала, да и не особо стремилась узнать. Фадеева вообще редко задавала людям вопросы. К чему задавать вопросы, если при желании вам могут солгать, выдавая ложь за правду. Обычно Фадеева предпочитала, чтобы люди сами рассказывали о себе, не мешая им говорить то, что они считали нужным. Ольга открывала для неё двери в непривычный странный мир, полный загадок, противоречий и ирреальности. Иногда Вероника даже подумывала, что её подруга не совсем в себе. Или совсем не в себе. Впрочем, какая разница? Никакой. Разве может нормальный человек утверждать, что он вампир? «Вампиров не существует», — говорила себе Вероника. И обычно это её озадачивало ещё больше. «Кажется», — добавляла через некоторое время. Когда Ольга заявила, что она — вампир, то Вероника немного озадачилась. Но приняла заявление без критики. Вероника не верила в магию и всё что с ней связано, что не мешало ей постоянно читать книги эзотерического толка, фэнтези и мистику, с очень простой целью — найти ответ на очень простой вопрос: «Существует ли магия или нет?» Многие её друзья и подруги пытались найти ответ на этот мучительный вопрос, но пока никто так простого и внятного ответа не нашел. Были, конечно, среди её знакомых и друзей и те, кто никоим образом не сомневался в существовании всего сверхъестественного, но для Вероники это всегда граничило с классификацией психических расстройств и с группой F-20-29 в общем, если по научному, а по-народному с шизофренией, в частности. Материалистическое образование давало себя знать, как только она сталкивалась с чем-то выходящим за рамки привычного опыта обычного человека, среднего ума и способностей. Впрочем, Ольга была студенткой психологического факультета и пока была вполне адекватной.
Веронике снова вспомнилось, как Ольга, удивившись так сильно, что это казалось наигранным, спросила:
— Он тоже читал Кастанеду?
Она спрашивала это так, будто книжки Карлоса были чем-то недоступным. Впрочем, десять лет назад подобное чтиво было найти сложнее, чем сейчас. Ныне вы можете найти всё что угодно, хоть секретные материалы разведки любой страны. А вот некоторое время назад это было практически нереально.
— Да какое там, читал! Думаю, что даже практиковал, и очень успешно, как я полагаю, если конечно магия существует. Хотя думаю то количество растений силы, которые он употреблял в разных видах открыло ему путь в любые иные миры. И ещё он в десять лет назад написал книгу. Я её читала, чистая шизофрения. Классика психиатрии. Хотя если бы психиатры её почитали бы, то точно пересмотрели бы классификацию болезней, добавив пару-тройку пунктов. Не книга, а выплеск наркотического бреда соединенный с безумием Кастанеды и личными переживаниями Макса Александровского. Я, правда, тогда написала к ней эпилог. Очень захотелось, так как книга показалась недописанной, пустой, и неоконченной, а эпилог так быстро формировался, что я не могла удержаться. И знаешь, почему-то, видимо это совпадение, человек, которого я убила в эпилоге, умер. Я не верю, что это как-то связано. Ведь не может какая-то писанина изменить жизнь человека, которого я почти не знаю, да и не думаю, чтобы Макс описывал реальных людей в своей книге. Хотя, помню, что Женька тогда говорила, что эта книга написана Максом про меня. Я даже считала, что я прототип одного из трупов в этом детективе, но знаешь, когда перечитывала, что подумала, что нет. Я почти знаю, кто я в его книге. В смысле, для кого из персонажей я могла бы быть прототипом, но если честно, не думаю, чтобы Макс так уж серьезно относился к теории сочинительства. Он написал, так как мог, что в принципе сразу видно, как только начинаешь этот «шедевр» читать. И если бы я поняла раньше, то, что я поняла сейчас. Нет, всё это просто совпадения. Так проще.
Ольга внимательно посмотрела на неё и уверенно сказала:
— Это не совпадение, это магия. Всё очень просто. Ты создала мыслеформу. Это одно из самых простых магических действий. Написав всего несколько строк можно изменить историю. Главное знать что написать. И очень важно понимать как это надо написать. Если все требуемые условия выполнены, то ты получаешь отличный результат. Были ошибки, значит, и воплощение будет корявым. Я когда-нибудь расскажу тебе о магических историях и о том, как написать правильную историю, дающую жизнь своим персонажам.
— Да, было бы интересно. Но ты же знаешь, я не верю в магию. Её не существует. Однако, я с удовольствием послушаю про истории, мыслеформы и всё такое.
— Не важно, веришь ты в неё или нет, она есть. Магические законы, как законы физики. Ты можешь знать о них, а можешь и не знать,
Обрывок этого разговора почти слово в слово прокрутился в её ускорившемся мозге. Общаясь с Ольгой, Вероника старалась не демонстрировать свои знания о магии. Её брат, когда-то, очень давно, сам увлекался всем этим магическим дерьмом. Он же и давал ей разные книги. Кастанеда, что-то ещё, и, конечно же, Стивен Кинг. Как-то чтение Кастанеды её не сильно впечатлило, а вот Стивен Кинг — это совсем другое дело. Вероника обожала читать его книги, в них были ответы почти на все её вопросы, да и сам стиль её очень привлекал. Она не любила чрезмерную магичность и мистичность, а вот в книгах Стивена было всё так как нужно: реальность с лёгким оттенком мистики. Сталкиваясь с чем-либо странным и выходящим за границы нормальности или понимания, Вероника произносила: «Да уж, в стиле Стиви». Эта фраза давно стала привычной для неё. Мозг Вероники напоминал ядерный реактор в аварийном режиме. Заведенный звонком Макса, он начал сочетать несочетаемое и комбинировать нереальнее. Сейчас она готова была верить во всё что угодно. В магию, мистику, в Бога, в дьявола и его чертей, во что угодно, да хоть в серых и зеленых человечков. Опять возникло это нечеловеческое желание быть рядом с ним. Сейчас Вероника была готова отдать всё что угодно. «Всё! Только дайте мне его! Я так его хочу! А зачем? Зачем? Не знаю. Хочу быть рядом и всё. Мне он нужен. Без него я не я, я не знаю кто я без него. Не знаю? Или не хочу знать? Или это вообще не мои мысли? Не мои желания, как говорит Ольга? Что если, он и, правда, не человек? И я влюбилась? Да ещё и так сильно, что называю это Любовью?» — рассуждала Фадеева.
Она не знала ответов на все эти вопросы. Её тянуло к нему. Зов был силен, и сопротивляться почти не было силы. Сталкиваясь с Максом очень редко, в последнее время она испытывала два противоположных чувства: безумную, слепую любовь-обожание-поклонение и невыносимую тошноту, такую же, какую она испытывала на занятиях по анатомии в мединституте. «Ну, правильно. Он же нежить. Мертвое. Вампиры — это обратная сторона жизни. Они мертвы». Я такая же, — звучали в голове слова Ольги. Вероника так задумалась, что путь к дому она не заметила. Она не видела ни весенних красок неба, ни лёгких пушистых облаков причудливой формы, Вероника не замечала ярко-зелёной молодой листвы деревьев и не ощущала приятного тёплого весеннего ветра. Было только семь часов вечера. Ещё море времени впереди, но делать она ничего не могла. Совершенно. Это было практически невозможно, единственное, что она могла — ждать.
До звонка Упыря — так почему-то Фадеева стала называть Макса Александровского всё чаще и чаще — она листала «Четыре после полуночи» Стивена Кинга. Потом посидела чуток в Сети. Из многообразия социальных сервисов Вероника предпочитала «ВСекте» и «Электронный дневник». В «ВСекте» она зарегистрировалась под своим настоящим именем, а вот электронный дневник вела под псевдонимом GalANika. Посмотрела новости в «ВСекте», потрещала с парой человек. Но тревожность росла, и от подобных занятий не становилась меньше, а лишь росла. Казалось, что время летит, летит так быстро, время начала фильма приближается катастрофически. Странно, обычно, когда ждёшь, время тянется очень медленно. Но сейчас всё было не так. Ведь, если, он позвонит, когда сеанс уже начнется, то значит, сегодня они снова не встретятся. А если позвонит вовремя — встретятся. Вероника боялась, что он не позвонит, и она не сможет увидеть его. И боялась, что позвонит, и ей нужно будет с ним встретиться. Это было непереносимо. Она посмотрела афишку в «Кронверке»: единственное, что можно было посмотреть — «Форсаж 4». И осталось всего сорок минут.
Тревожилась не она одна. Алиса, её подружка, тоже не находила себе места. Оставалось тридцать пять минут. Вообще Алиса мгновенно и безоговорочно поверила в теорию Ольги, хотя иногда и сомневалась. Алиса, по жизни очень впечатлительная, без тормозов, одновременно и принимала идею Ольги, и признавала её полным безумием, достойным шизофрении. Иногда она напоминала Веронике огромный грузовик без тормозов на очень скользкой дороге. Фадеева снова смотрела на часы. Ещё целых тридцать минут. Не в силах сидеть спокойно на месте, Вероника вышла на кухню. Ход её мыслей прервал телефонный звонок. Звонила её подружка Алиса. Это как нельзя кстати. Общение с Алисой напоминало ей поход в парк развлечений. Алиса Гончарова всегда напоминала Веронике ядерный реактор не просто вышедший из-под контроля, а никогда такового не имевший.
— Ну что, идешь в кино? — спросила Алиса.
— Даже не знаю, Алиса, — ответила Вероника.
— Не называй меня Алиса, я не люблю, когда меня так называют, мне больше нравится когда меня называют Элис, — сказала Гончарова, раздражаясь. — Я же называю тебя Ника, как ты и просила.
— Хорошо, Элис, постараюсь. Я не знаю куда и когда я иду. Ты же знаешь, Алиса, Макс совсем не тот человек, с которым можно о чем-то договариваться. Ну, пока пятьдесят на пятьдесят. Хотя думаю, что может быть даже уже сто к одному, что я никуда не пойду. Можно ставки делать, тотализатор открыть и денег на этом заработать. Да, посмотрим, я думаю, что может быть, и иду.
— Будь осторожна, ты же понимаешь, что тут не всё просто, да и мне кажется, что тут что-то явно не так, — сказала Алиса и спросила. — С чего спрашивается такая срочность?
— Да, конечно. Я буду осторожна. Да такая срочность она для Макса нормальный вариант.
Вероника вспомнила, как Ольга тоже постоянно предупреждала её, обычно прибавляя к этому предложение обучить Веронику всем премудростям истинной ведьмы, утверждая при этом, что сама она самый что ни на есть настоящий вампир, то есть вампирша. Но идея учиться магии как-то пугала Веронику, равно как и утверждения Ольги, что она нежить.