Сны в ожидании зла
Шрифт:
Снег всё шёл и шёл. Вероника сидела в уютном кресле, завернувшись в пушистый плед. На коленях лежала её рукопись. Она собралась писать свою историю дальше. Новый год наступил, но пока не принёс никаких изменений. Пару дней назад она вернулась из небольшой поездки. Вероника не так долго и отсутствовала, всего каких-то восемь дней. Это же просто неделя! Ну, на один день больше. Да, просто, но не сейчас, когда всё обретало новые очертания. Ещё до поездки она достала кольцо, которое не носила уже несколько лет. Это было простое тонкое серебряное кольцо. Она носила его на безымянном пальце правой руки, когда встречалась с Максом. Когда-то давно. В другой жизни. В той самой, когда они с Максом были идеальной парой. Идеальной парой? Или это всего лишь её фантазия. Вероника не знала. Почему-то ей так думалось
Вообще-то попытка редактировать и серьёзно изменять книгу Макса очень напоминала Веронике эксгумацию тела, пролежавшего в земле лет так десять.
Чтобы не так сильно страдать от чтения книги Александровского Вероника слушала музыку. Что-то изменилось за прошедшие восемь дней во время её небольшого путешествия за тысячу километров от родного города. Что-то неуловимо исчезло из созданной Фадеевой матрицы событий. Надо было восстановить ход времени, и конечно же завершить начатое. За последние полгода Вероника многому научилась. Она с лёгкостью создавала нужные ей вероятности. Она писала новые строки сценария жизни для всех действующих лиц и исполнителей. Она мечтала завершить «Правдивые истории» и «Историю сумеречного города». Первые две части «Правдивых история» — «Книга Ники» и «Книга Макса» были закончены. Описанные в них события крепко сплетались с реальностью. Теперь даже Вероника не знала, что сильнее: влияние реальности на эти книги, или всё с точностью до наоборот. Иногда она ощущала, что именно её книги моделируют события её жизни и жизней её друзей и знакомых. Последнее время она и сама верила в магическую силу своих слов. Перед отъездом, это было до Нового года, она встретилась с Ольгой. Они очень долго обсуждали «Правдивые истории».
— А о чём ты сейчас пишешь? — спросила её Ольга.
— Сейчас? — переспросила Вероника. — Сейчас уже третья часть «Книга Элис» и заканчиваю «Историю сумеречного города». Мне для синхронизации пришлось просто пропустить определенный промежуток времени. Я описываю будущее.
— То есть, происходящее сейчас не входит ни во вторую историю, ни в третью?
— Получается так, — улыбнулась Ника. — Мне просто нужно было перескочить через определённый период времени. Иначе история вечно плелась бы где-то в хвосте событий.
Ольга помолчала.
— Да, — сказала Котова, — так и правда история могла бы застрять, а нас необходимо, чтобы она влияла на реальность. Значит, она должна предвосхищать происходящее.
— Влияла? Ты шутишь? — спросила Ника.
— Вовсе нет, — сказала спокойно Ольга. — Ты создала потрясающий артефакт. Это очень сильная история, которая весьма конкретно моделирует происходящее.
Ника слушала это и понимала, что с одной стороны, она хочет, чтобы так было, а с другой — боится этого. И чтобы хоть как-то успокоить себя или услышать от Ольги что-то утешительное, она продолжила разговор.
— Да, это ты сейчас так говоришь, пока не читала книгу, — усмехнулась Вероника.
— Ну, посмотрим, не думаю, что моё мнение сильно изменится после прочтения, — ответила Ольга. Ты кстати принесла мне первую часть?
— Да, — сказала Ника и протянула Ольге папку с распечатанной рукописью.
— О…Однако, — сказала Котова, беря в руки увесистую папку.
— Это просто текста много, а по сути там не слишком обширно.
— Не важно, — ответила Ольга, — я почитаю и отправлю рукопись дальше в мир.
— Там на последней странице мои координаты. Мало ли кто-то захочет высказать своё мнение или какое-то пожелание, или предложение.
Обсуждая рукопись, они шли по улице, направляясь к кафе. Они решили, что лучше всего найти тихое место, сесть и обсудить все не просто на ходу, а спокойно за чашечкой чего-нибудь. Когда они наконец-то дошли до кафе, то замерзли так, что в первые минут сидели молча и отогревались. Потом Ольга открыла рукопись и начала читать. Почему-то официантка не торопилась подойти и принять у них заказ. Когда Котова начала читать, Ника ощутила волнение. Одно дело, когда твоё произведение читают твои
— Это какую же силу она ему отдала?
— Кто?
— Ну, она…
Сначала Ника не очень поняла, что Ольга хотела этим сказать. Через несколько секунд до неё дошло. Когда Ольга начала читать эпиграф ко всей книге, Ника сказала: «Это Рыжая придумала». Вероника имела в виду, что Алиса придумала именно этот эпиграф, а Ольга решила, что весь пролог написан Алисой.
— Кто? — спросила Ника.
— Ну, Рыжая…
— А… нет… Это я писала… — сказала Фадеева. — Она только эпиграф предложила. А сила? Ну, не знаю. Пролог вообще был намного позже написан. Я по осени его добавила. Знаешь, как получилось? Я как-то в один из вечеров уже спать легла. Как обычно, в одиннадцать. И вот лежу и никак не могу заснуть. Кручусь, верчусь, спать вообще не хочу. Хотя, когда ложилась так умирала от желания уснуть. В общем, встала. Было такое ощущение, что надо срочно встать и написать хоть что-то. И вот и придумала этот пролог. А как только закончила писать, так сразу же спокойненько легла и заснула.
— Такое бывает, особенно в случае написания магических историй.
В этот момент подошла официантка. И разговор был прерван. Они заказали горячий зелёный чай с мёдом и имбирём и ещё какие-то мелкие печенюшки. Официантка удалилась, похоже снова на неопределенный срок, и они вернулись к своему разговору. Впрочем, дальше они стали обсуждать более общие вопросы магического искусства, нежели написание магических историй.
Сейчас, когда Ника вспоминала этот разговор, ей в голову пришла очень простая мысль: «Теперь изменить что-либо в происходящем практически нереально». Чувство необратимости было настолько отчётливым, что Вероника даже закрыла глаза, чтобы не смотреть на реальный мир. Мысли блуждали от недавнего прошлого в самые далёкие времена. Последнее время она всё чаще вспоминала Макса. В конце года он записал и выложил в Сеть несколько новых песен. Почему-то Вероника решила, что они были обращены к ней. Как когда-то была написана для неё и о ней песня «Прости и прощай». Сейчас, слушая его новые песни, она испытывала давно забытое ощущение того, что Макс обращается только к ней. И Веронике снова захотелось увидеть его, поговорить с ним, прикоснуться… Её снова так сильно тянуло к нему. Новые песни были настолько полны жуткой тоской и безысходностью, что ей стало страшно за Макса. У Вероники возникло чувство, что она может и должна помочь Александровскому. Правда, она не знала как. Ей показалось, что его сущность прогрессивно меняется, а ранее крепкая структура древнего вампира стремительно разрушается. Он становился простым человеком. Что-то или кто-то, делавшее его сильным неуязвимым врагом покидало его и покидало навсегда. Она знала, что у Макса больше нет будущих жизней. Эта жизнь для него была последней.
Она продолжала его любить?
Когда этот вопрос впервые возник в её сознании, то Ника отреагировала мгновенно: «Полный бред!»
Однако, когда она немного успокоилась и немного свыклась с этой идей, то подумала: «Мы и, правда, могли бы быть идеальной парой. И я жалею, что это теперь уже невозможно. Хотя, всё равно, мы идеальная пара, пусть мы и не вместе».
Впрочем, это было не самое страшное. На самом деле, она прекрасно понимала, что так просто эта история не закончится. Такие длительные странные связи легко не завершаются. У таких сказок не бывает счастливого конца. Её странная связь с существом иной структуры, длившаяся годами, не могла вот так оборваться в одно мгновение. «Так не бывает! Так не может быть!», — восклицала Ника.
Не могло, но было.
Совершенно без связи с предыдущими мыслями в сознании всплыли рассказы Ольги о её странном сне.
— Знаешь, я как вампир с лёгкостью могу проникать в любое время и пространство, — сказала Ольга.
— И что? — поинтересовалась Ника.
— Мне недавно приснился сон. И мне кажется, что я сама его отчасти и спровоцировала.
— А чем? И что за сон?
— Да всем. Мыслями о Паше, о книге. Помнишь мы с тобой тогда встречались в начале декабря?
— Да, конечно, помню.