Сны в ожидании зла

Аникеева Ника

И Вероника поверила, потому что захотела в это поверить, потому что Веронике было двадцать лет, и она не знала всех этих тонкостей. Она была доверчива, открыта и безрассудна. Она бросилась в этот роман, как в тёмную воду с обрыва.

Теперь она иногда сравнивала свои отношения с господином Александровским, как она любила называть Макса в приступах ироничной злости, с прыжком в холодную мутно-зеленую воду, когда ты или почти всплываешь, или почти тонешь. Ей казалось, что в таком случае прервать отношения также сложно, как и труден путь к поверхности темно-зелёной воды, и только инстинкт самосохранения толкает тебя из холодной непрозрачной и опасной стихии. Он не оставил ей телефон, он сказал как его найти на работе. Да, это точно было безумие. Все отношения

были односторонней связью. Он был для неё как закрытая книга на мертвом языке. Редкий экземпляр, который можно увидеть только иногда и издалека. Но она всё равно любила его. Если бы Вероника тогда знала, с кем она связывает свою жизнь, то может быть, она постаралась забыть его и никогда не искала бы новых встреч. Но она не знала.

Март в тот год, когда Вероника второй раз встретилась с Максом, был очень холодный. Когда замёрзшая, не спавшая, но счастливая Вероника появилась на пороге своей квартиры, она столкнулась с ужаснувшим её фактом. Вчерашнее действие принесло в её жизнь море проблем, но ничего не оставалось делать, кроме как отвечать за свои действия. Она не стала врать, и прямо заявила своему парню, что бросает его. Его бешенство, угрозы и обещание её убить, привели Веронику в ужас. И это стало ещё одним фактором, подтолкнувшим развитие её безумного романа. В понедельник после работы, Вероника поехала к Максу. С одной единственной мыслью — сказать, что для всех будет лучше, если они не будут встречаться. Ей казалось, что проще умереть, чем сказать это, но она понимала, другого пути нет. И именно с этой мыслью очень поздно вечером, она переступила порог офиса, в котором Макс работал охранником. Она приехала с Женькой, одна бы она не смогла найти в себе силы. И Женька, отозвав Макса в сторону, сказала: «Она приехала к тебе».

Всю ночь они сидели и разговаривали. За ночь Вероника выкурила две пачки сигарет. Она слишком нервничала. Они сидели рядом, разделяя на двоих горечь от сказанных слов. И никогда больше в течении следующих долгих лет они не испытают такую остроту чувств. Никогда.

На двоих у нас с тобой ничего, ни любви, ни вражды только сны. Сейчас, когда она пыталась вспоминать то, что происходило, вся история казалась блеклой, отраженной в пыльном кривом зеркале. Смотря в свое прошлое, как в тусклое старое и кривое зеркало, Вероника так и не могла понять, почему она не ушла от него сразу? Всё было бы иначе. Но ей нужна была эта иллюзия нужности.

Макс долго и пространно рассказывал о том, что его брак необходимая формальность, что в его жизни лишь Вероника — светлое чувство, возникшее мгновенно и навсегда. Он говорил, что отдал бы всё, чтобы они были вместе, но, увы, сделать ничего нельзя. Она чувствовала, что должна уйти, никогда не возвращаться. Но даже сама мысль была для неё мучительна. Она готова была уйти. И хотела. Хотела ли? Наше тело не ошибается и не врет. Никогда. Мы умеем лгать, играя в психологические игры, но когда вас реально интересует человек, ни в какие игры играть не получится. Даже если вы очень хотите и планируете свои действия, собираете информацию и стараетесь соответствовать определенному сценарию, всё равно — не выйдет. Если есть какие-то чувства, не важно, любовь или ненависть, скрыть их не удастся. Даже если на какой-то промежуток времени, вы сможете их скрыть, загнав в самые темные глубины бессознательного, даже если вы в словах или поведении будете следовать сценарию своего разума, тело всё равно вас подставит. В нашем мире, полном условностей, у тела свои правила. И мы чувствуем то, что действительно происходит, мы чувствует истинное отношение к нам других.

«Я никогда не встречал таких девушек, как ты», — сказал ей тогда Макс.

Это было правдой, женщин подобных Веронике он не встречал никогда. В ней всё вроде было просто, но это только на первый взгляд, потом становилось понятно, что разгадать эту женщину не под силу никому, даже такому древнему и очень сильному вампиру как Макс. Она смотрела на него очень

внимательно. Её темные глаза хранили все чувства в своих глубинах и увидеть их было очень сложно, можно было лишь почувствовать.

— Я тоже никогда не встречала таких как ты. С тобой приятно не только говорить, но и молчать. Знаешь, мне так хочется быть рядом. Просто быть рядом с тобой. — сказала Вероника. — Явсё понимаю. А может быть, можно что-то придумать?

— Что?

— Я не знаю, — проговорила она, — но, мы могли бы встречаться?

— Ты сама сказала, что нам лучше расстаться сейчас. — сказал Макс. — Давай оставим всё, как есть.

— Да, сказала, — подтвердила Вероника и спросила. — И что? Я не понимаю, почему нельзя? А если, больше никогда не будет больше таких чувств? Я не готова оставить всё это просто так. А если такое чувство никогда больше не повторится?

Макс не ответил. Он не смотрел на неё. Вероника ловила каждый его жест, каждый вдох, каждое колебание тела, каждый удар сердца.

— Почему ты молчишь?

— Ты сама уже всё сказала.

Молчание повисло в дыму выкуренных ими сигарет. Вероника сидела у Макса на коленях. Тепло их тел пересекалось, сердца бились в едином ритме. Они понимали друг друга без слов. Но это только иллюзия, морок. Это было как погружение в холодную темно-зеленую воду: страх и желание всплыть, невозможность следовать желаемому пути, необходимость ограничения и отречения от себя. Всё было в этом молчании. Страсть, желание быть одним целым и желание разорвать возникшую в одну секунду связь, всё это было в тяжелом молчании разума. Они не знали ещё, что эта связь будет крепче мира, крепче других связей в их жизни, что её нельзя разорвать даже смертью. Она ещё не знала, что он будет молчать всегда, что никогда не скажет ей, что любит или любил, или, что она нужна ему. Он будет молчать, давая ей возможность создавать ту реальность, ту иллюзию реальности, в которую поверят оба.

— Да, сказала. Я не знаю, что можно изменить, но я слишком сильно хочу быть с тобой. Это возможно?

Он не отвечал, они продолжали сидеть и молчать. Странная игра, и Фадеева вступила в неё не зная правил. Она играла. Потом её всё чаще вспоминалось, как Женька нередко ей говорила:

— Люди делятся на тех, кто играет, и тех, кто наблюдает. Ты — игрок. Я — наблюдатель.

— Да, Женич, ты права. Мне нравится играть.

— Смотри, доиграешься.

— Я буду очень осторожна.

Это было раньше. Намного раньше. Теперь этот разговор всплыл в памяти, как что-то странное и неуместное. Её безумная любовь смешивалась с отчаянным безрассудным неоправданным ужасом, который с лёгкостью парализует любые усилия разума и тела. Но ужас был спрятан глубоко, на поверхности была лишь безумная безудержная любовь. И как бы медленно не тянулось время, утро приближалось, и ей пора бы уходить.

— Я люблю тебя, — сказала Вероника и пообещала, — и всегда буду любить.

Макс посмотрел на неё очень внимательно, словно читая её и без того ясные мысли.

— Да.

— Мне пора. Прощай, — сказала Вероника.

Смотря на Макса, она подумала: «И неужели я никогда не услышу в ответ, что ты тоже меня любишь?»

Он проводил её до двери. Они долго ещё стояли молча в тёмном коридоре. Ей не хотелось уходить. Вероника желала остаться с ним навсегда. Но надо было ехать на работу.

Понедельник. Тьма.

Вторник. Пустота.

Среда…

В четверг утром Вероника поняла, что больше не может жить без него. Оставалось только дожить до вечера. Мучения не закончились когда она наконец-то добралась до центра города. Они только усилились. Сердце бешено колотилось. Она стояла у двери офиса, где Макс работал охранником. Вероника позвонила. Тишина. Ничего, даже звука шагов. Она позвонила ещё раз. Тишина. И в тот момент, когда она собралась уйти, она услышала приближающиеся шаги. Сердце ускорилось. Больше всего она боялась, что его сегодня не будет на работе. Она не знала, где его ещё можно найти. Человек, идущий открыть дверь, подошёл и остановился.