Сны в ожидании зла
Шрифт:
Первая карта легла перевёрнутой. «Почему, зачем?» — задал себе вопрос Странник, ощущая всем телом недоброе предзнаменование, скрывающееся за таким началом его гадания. Перевернутая карта, правда, ещё не означала что-то плохое. Ведь есть карты, которые в перевернутом положении наоборот приобретали положительное значение. Но сейчас это было совсем не так. Внимательно смотря на первую карту «Повешенный», перебирая в памяти все возможные толкования он понял, что точка отсчёта нового пути поставлена, да ещё и пройдена, он не заметил её, проскочил. Карта недвусмысленно указывала на то, что ему пора было давно уже определиться, что делать дальше, куда двигаться и с какой целью, и ещё, она говорила о необходимости жертвы. «Опять жертвы», — пробормотал Странник, напрягаясь. Он не успел ещё в полной мере прожить происходящее в настоящем, а судьба толкала его дальше, требуя от него решений, к которым он не был готов. А кто, интересно, бывает готов? Перевернутая карта ещё означала, что он не до конца осознал то, что открывалось предыдущей картой Старших арканов. Не закончив осознание «Справедливости», он вынужден был переходить к новой ступени, и об этом его предупреждали древние карты. Впереди была безграничная пустыня, дарующая вечную жизнь в обмен на жизни других. Да, жертвы. Без них он не сможет обойтись. Только теперь некого было приносить в жертву, разве что, самого себя. А если этого не сделает он сам, то это сделает кто-то другой. Оба этих варианта одинаково возможны. Странник понимал, что выпавшая перевёрнутая карта говорит не только о том, что её глубинный смыл надо читать несколько иначе, она также сообщала ему, что разрешить ситуацию можно
Вторая карта, изображавшая дракона-отшельника, говорила ему, что он пренебрегает гласом рассудка, не доверяет своей мудрости и ведёт себя крайне неразумно. А ещё она напоминала ему, что он так не смог до конца совладать с «Силой». В его колоде «Сила» изображала древних драконов-стражей Тьмы, обитающих в недрах земли, и лишь строгий круг из камней на поверхности земли удерживал демонов в их логове. Он видел это странное место давным-давно, многое истерлось из памяти, но не это странное ощущение присутствия, сменившееся страхом. Странник понимал, что в последнее время стал слишком осторожен, иногда даже упрям, в отстаивании может быть ложных идеалов, преследуя обманчивые цели. «Отказ от помощи? — вздохнул он. — Так никто же помощь не предлагает! Я готов принять помощь, только не от кого. В этой пустыне похоже нет никого кроме меня». И словно отвечая на его мысли, легкий ветер скользнул вдоль песка, прошуршав что-то нелепое, но вполне определенное. Нужно было вытянуть ещё одну карту. Странник помедлил. Он боялся ответа, боялся, что он сможет ни правильно его понять, ни принять. Но, всё же твердой рукой достал третью карту. Его сердце дрогнуло, когда он открыл карту.
«Мир». Перевёрнутая. Снова. Это было уже слишком. Странник слишком хорошо помнил значение этой карты в перевёрнутом положении. Это означало лишь одно — жертва любовью или целью, необходимость бегства, как расплата за причинённое зло. Он ожидал этого, но надеялся, что всё же ему удастся избежать скорой расплаты по счетам. Ведь тогда, когда он так легкомысленно пообещал прорицательнице, что принесёт любую жертву, которую от него потребует жизнь, Странник надеялся, что эта точка далеко-далеко в будущем. А вот теперь она стала новой точкой отсчёта. Точкой отсчёта для всех, кто так или иначе был связан с этой странной историей, длившейся уже слишком долго, чтобы участники помнили, что их толкнуло в водоворот событий, не приносящий им ничего, кроме странных сновидений, тоски и желания всё время идти вперед, даже если это грозит смертью. Чтобы завершить ритуал, оставалось вытянуть ещё три карты, чтобы завершить гадание, получив ответы на вопросы. Странник медлил. Он думал, что карты раскрывают ему не только его судьбу, но и судьбы тех, кто был связан с ним. «Может, — подумал он, — первые три карты — это карты того, по чьему следу я иду? Очень похоже… Он, и правда, причинил много зла. И теперь он должен за него заплатить, пожертвовав любовью…Чьей? Неужели её любовью?» Закрыв глаза, он прислушался к звукам ночи. Шелест песка, легкий и удивительно ласковый для ночи ветер, мягкая поступь Тьмы, нетерпеливо ожидавшей, какое решение он примет. Тут ему показалось, что он слышит звуки простой жестяной флейты, будто кто-то вдалеке играл печальные песни его родины. Странник прислушался — нет, это лишь ветер, но он был твёрдо уверен, что слышал эту удивительную печальную мелодию, когда-то исполнявшуюся при погребении. Костёр почти догорел, но Странник не стал подбрасывать в него сухие ветки, не к чему, он и так отлично мог разглядеть карты, тем более, что оставалось вытянуть всего лишь три карты. И тогда прочитав все шесть вместе, он будет знать, как ему поступить дальше. Однако, он начал сомневаться в том, что гадание принесёт ему обнадёживающие новости.
Пока он в задумчивости перебирал колоду, одна карта выпала на песок — «Солнце». Раз карта выпала из колоды, то это был ответ древнего артефакта. Он должен был положить её к уже выбранным трём картам. Да, эта карта была благоприятна, означая процветание, изобилие и богатство, но вместе с тем напоминая вопрошающему, что всё это поверхностно и преходяще. Странник облегченно вздохнул, карта легла в прямом положении. Это ободрило его, и он уверенно вытянул следующую карту.
«Дьявол». Кровь застучала у него в висках, напоминая о своём присутствии. Всё было более чем логично. Пренебрегающий «Умеренностью» рано или поздно становится зависимым и искушаемым, но чтобы так скоро. «Бред какой-то, — Странник еле удержался от проклятия в адрес древней колоды и с трудом сдержал желание швырнуть ветхие карты в догорающий костёр. — А, впрочем, чего удивляться: всё с самого начало шло как-то странно». Он смотрел на карту, изображавшую черного дракона в пустыне. «Да уж, — усмехнулся Странник. — Нашли Дьявола, тоже мне крылатый змий…». Но как ни он не старался отрицать очевидное, увы, это получалось у него отвратительно. Он умел врать всем, кроме себя. Так что, приходилось считаться с тем, что говорили древние карты. Правда, теперь Странник сомневался, а нужно ли ему выкладывать последнюю шестую карту? Зачем уточнять то, что и так уже знаешь наверняка? Но незаконченный ритуал ещё хуже, чем проведённый. Последней картой был шестнадцатый старший аркан — «Башня». На секунду ему показалось, что вместо дракона, рыдающего кровавыми слезами рядом с падающей башней, он увидел девушку, стоящую посреди пустыни и державшую в руках звезду. Он видел яркие краски семнадцатого аркана совершенно другой колоды, обещавшие возрождение, успехе в любом предприятии. Эта карта дарила чувство покоя и веру в свои силы. Она сулила приятные сюрпризы, обретение неожиданной помощи, новой дружбы, любви. Но видение быстро исчезло, сменившись опасным предзнаменованием Восемнадцатого аркана, Странник на секунду закрыл глаза, обращаясь к древней силе. Когда он снова посмотрел на свои карты перед ни по прежнему лежала карта из его колоды, обещая ему наказание за ошибочные действия, за сотворённое им или кем-то другим зло и за слишком долгие колебания при принятии решений. Ответы были получены, большего он всё равно не смог бы узнать. Теперь оставалось лишь продолжить путь, делая должное и ожидая, что будет. У него не было сил подняться. Странник решил, что отправится дальше завтра, когда агрессивное солнце будет жечь белый песок, превращая его пыль. А сейчас он хотел одного — покоя.
Сон захватил его мгновенно. Лёгкая дымка застилала границы между зеркалами и отражениями сна. Странник подошёл чуть ближе, чтобы заглянуть в мир иллюзий. Он не видел ничего кроме серого тумана. Неясные тени, словно бы образуя круг, скользили в серебрящейся дымке сна. Он чувствовал чьё-то присутствие и слышал чужие мысли. Странник вздрогнул: это была она. Да, он не ошибался. Он снова увидел её силуэт на фоне меняющегося пейзажа сновидения, и рядом с ней Странник заметил кого-то ещё. Они стояли далеко от него. Мгновенно осевший туман открыл ему картину чужого сна. Каменистый пляж, темная вода Залива. Двое стояли около самой кромки воды. Он видел, что девушка расстроена и чувствовал, что она боится человека, стоящего рядом с ней. Они о чём-то разговаривали. Таких снов Странник видел множество, но этот сон отличался от других. Он видел и чувствовал реальность происходящего, он слышал слова девушки, полные упрёков, слышал несвязные оправдания того, кто стоял рядом с ней. И самое главное, этот кто-то был ему знаком, он когда-то уже видел его, только вот не мог никак вспомнить в реальности это было или во сне. Или это было в реальности сна? Да, может быть. Вдруг картина сна стала стремительно изменяться. Безоблачное небо заволокли тяжелые тучи, ветер усилился и весь мир пришёл в движение. Он видел как девушка, оттолкнув своего собеседника и что-то крикнув ему, пошла прочь, словно желала убежать из своего или чужого сна как можно быстрее. Ветер преследовал её, подталкивая к границе сновидения. Теперь небо
Разомкнутый круг
Вероника всегда была скрытной. Она не любила говорить о себе, и даже когда кто-то пытался задавать ей вопросы, она умело уходила от ответа. Ей очень хотелось, чтобы её внутренний мир всегда был только её миром, и ничьим больше. Вероника не лгала людям, ложь бессмысленна, но частенько она умалчивала какие-то факты. Умолчание — это не ложь, это всего лишь сделка. Сделка с совестью, разрешение на обман, индульгенция. И ей это нравилось. Совсем недавно она задала Ольге несколько вопросов о картах, спрашивая как человек, совершенно не знакомый с Таро. Ольга подробно рассказала Веронике, что это за система символов, как их можно использовать, когда и для чего. Потом Ольга научила её простым раскладам и поведала о некоторых особенностях древнего инструмента. Ещё Ольга обещала помочь Веронике в выборе её первой колоды. Конечно, Фадеева согласилась, не считая нужным сообщить Ольге, что в столе у неё давно лежит колода карт. Она купила её давно и совершенно случайно. Ей понравились приглушенные оттенки насыщенных цветов, её притягивали рисунки в сюрреалистическом стиле. В тот момент ей почудилось, что она услышала дыхание карт. И ещё они просили её забрать их с собой. Но Ольге это знать было ни к чему, как думала Фадеева. Вероника не любила говорить о своих мистических увлечениях и Ольга не была в этом вопросе исключением, хотя Вероника и согласилась, что ведьма будет её обучать. Вероника никогда не называла Ольгу вампиршей, ни в глаза, ни за глаза. Вспоминая свою странную подругу, Фадеева всегда называла её ведьмой. Ведьмы ещё куда ни шло, но Вероника сомневалась в том, что вампиры существуют. Хотя, ещё лет пять назад она, злясь на непредсказуемое поведение Макса, доводившего её до бессилия, называла его вампиром. А так магический мир по-прежнему был для неё результатом устного народного творчества. Однако, это не мешало Веронике обращаться к древнему инструменту предсказаний.
Вечер плавно перешёл в ночь, и Вероника, расположившись удобно на полу, достала колоду карт. Почему-то ей снова вспомнились фрагменты сна, совершенно несвязанные между собой, но в них она видела этого странного человека с глазами цвета белого вина. Не торопясь, Вероника вытянула первую карту. «Иерофант». Карта говорила ей о необходимости обратиться вновь к прошлому, потому как лишь в нём хранятся ответы на вопросы будущего. «Прошлое прошло, — пробормотала Вероника. — К чему смотреть назад, когда идёшь вперед? Тут надо под ноги смотреть. А то так можно и не дойти. Если же я начну опять копаться в прошлом, то всё начнётся сначала. И так-то ничего не завершилось…И опять эти сны о Максе…». Всё же что-то возвращало её к прошлому, каждый раз сталкиваясь с будущим, она оборачивалась назад, чтобы посмотреть, а закрыта ли дверь, ведущая в Никуда. И чаще всего дверь была приоткрыта. Она была приоткрыта не ей, а кем-то другим. Вероника давно провела черту, надёжно отгородившую её от прошлого. Однажды она в приступе ненависти к Максу, когда он в очередной раз обманул её ожидания, интуитивно разорвала связь между собой и прошлым. Как? Она просто взяла лист бумаги. Написала на нём имена тех, кто символизировал прошлое в одной части листа, а своё имя — в другой. Проведя жирную черту со словами: «Навсегда отсекаю прошлое», она разорвала лист. Половину со своим именем она сохранила, а вторую — сожгла. Простое и очень сильное средство. И восстановить теперь связь было нереально.
Вновь вернувшись мыслями к гаданию, Вероника аккуратно извлекла из колоды вторую карту. «Отшельник». А какого ещё ответа можно было ожидать? Вероника припомнила значение карты: «Ответ на любой вопрос можно отыскать в собственной душе. Иногда следует ограничить общение». Она чувствовала, что это именно то, что сейчас требуется. Пока карты лишь отражали то, что она знала и без них. Впрочем, любое гадание — это обращение к скрытым в тебе ответам на вопросы. Что-то вроде попытки вызволить из глубин подсознания свою собственную мудрость, которой никто обычно не доверяет. Вероника, обрадованная таким ходом расклада, слишком быстро выхватила из стопки карт третью. «Дьявол» — карта имеющая много имён, иногда её называли «Фатум», иногда «Рок», а иногда и «Владыка ночи». Но, какое бы имя она не носила, она всегда говорила о чём-либо, мешающем продвижению вперёд. «Вот он, Макс, — дьявол. И зависимость от него — вот что мне мешает идти вперёд, — уверенно проговорила Вероника, всматриваясь в карты. — А что ещё? Макса и без всего остального для меня достаточно, чтобы застрять в прошлом надолго». На какой-то момент ей показалось, что дальше продолжать гадание нет смысла, что она не получит ответов, что всё это лишь игры разума, разгоряченного работой над безумием книги Макса. Опять вернулись воспоминания о последнем сне. В нём она видела, как по пустыне шёл человек, легко и казалось без особых усилий пересекая пространство и время. Он не был молод, но и не был стар. Человек был высок, его тело оставалось легким и крепким, а вот черты лица искажали легкие тени, скрывая от взора окружающих морщины и шрамы. Вероника не помнила черт лица незнакомца из сна, но забыть серые, почти бесцветные глаза не могла. Почему-то ей всё время вспоминался тот вечер, когда Макс приехал к ней, и они сидели на кухне. Тогда ей показалось, что у Александровского желтые глаза. Что-то подобное она увидела и во сне. Потом ещё несколько раз она, просыпаясь ночью, разбуженная невнятным кошмаром, вспоминала увиденный ей отблеск небытия в бесцветно-прозрачных глаза того, кто уже тысячи лет был никем. Вероника знала кто он, но не могла вспомнить, она понимала, зачем он пришёл в пустыню, но не могла объяснить. И ей не нравились эти сны. Лучше бы она снова видела Макса, лучше бы она снова просыпалась, разбуженная ощущением его присутствия рядом с ней. Ей иногда казалось, что эти сны, не имея прошлого и будущего, были каким-то образом связаны с её настоящим, её прошлым и будущим. Вернувшись к раскладу, Вероника почему-то подумала, что карты отвечают не на её вопросы, а на чьи-то ещё. Словно кто-то далёкий, но чувствующий всё происходящее с ней задавал свои вопросы и через неё получал ответы. Оставалось ещё три карты. Вероника начала сомневаться, что ей стоит продолжать ритуал гадания, но словно кто-то шепнул ей: «Незаконченный ритуал ещё хуже, чем проведённый». Она вздрогнула и почему-то обернулась, чтобы посмотреть в темное окно. Конечно, никого. «Да, мадам, — фыркнула она, — что-то ты совсем уже с крышей не дружишь. Так недалеко и самой из психиатра стать клиентом, например, Димы Быкова. Уж он-то точно обрадуется». И ещё раз мысленно пригрозив себе лечением у дорого коллеги и обожаемого друга, Вероника вытянула 4 карту.
Она с облегчением вздохнула: «Императрица». Лучше и не придумаешь. Карта, говорящая о самом что ни на есть благоприятном течении событий. А также предупреждала о том, что не только следует возноситься к небесам, но и обрести наконец-то твёрдую почву под ногами. Как? Этого карта не сообщала, оставляя поиск решения на долю Вероники. А впрочем, это же так просто — встань и иди! И ничего такого сверхъестественного. Надо просто жить и быть внимательной к себе и к миру. Всё очень и очень просто. Только всё это как-то смущало Веронику, и гадание начинало казаться чушью несусветной, но она продолжила. Ведь если уж она начала гадание, то его необходимо закончить.
Пятая карта — «Влюблённые» — ещё более положительная по своему значению чем предыдущая, говорила о том, что в самом скором времени, всё, что ни происходило в её жизни обернётся к лучшему. «Ага, к лучшему, — бурчала себе под нос Вероника. — Всё, что делается, конечно, правильно, но отнюдь не всегда к лучшему. Впрочем, я думаю, что всё будет просто отлично!». Оставалось выложить последнюю карту, толковать её значение, а затем толковать весь расклад в общем. И, внутренне дрогнув, Фадеева вытащила последнюю карту.