Сны в Улье

Потоцкая Мария

– Это моя футболка, - голос Яны был прямо грустный-грустный.

– Но это моя рука! Я не мог ее бросить на произвол судьбы в такой ситуации.

Яна пожала плечами. Неужели она не понимает всю серьезность ситуации моей вражды и неприязни к Андрею? Надеюсь, дело в этом, а не в том, что она обидчивая. Она надела толстовку прямо поверх голого тела, затем надела и штаны. Несмотря на то, что я точно знал, что под толстовкой ничего нет, я думал, что это прикольно расстёгивать молнию и видеть голую грудь. Яна подошла ко мне и взяла мою руку. На ней остались

едва заметные царапины от зубов.

– Вот видишь, что он со мной сделал! Вдруг у меня теперь будет сепсис, и я умру?

Яна приложила пальцы к царапинам, и они начали очень медленно зарастать. Гармонии мало, Яна неопытная, поэтому быстро этот сделать не получилось. Потом обучу ее, и она будет крутым Творцом.

– Так тебе триста?
– спросила она, пока залечивала меня. Этот вопрос мне довольно часто задают.

– Ага. Но ты не переживай по поводу моего маразма, мышление у нас сохраняется, как на момент нашего открытия. Типа жизненный опыт копится, а сами не взрослеем и не стареем.

– Во сколько же лет тебя открыли?

– В двадцать пять.

Яна молчала, пока залечивала меня, и мне стало скучно. Я пробовал заплести ей косичку, но одной рукой это сделать невозможно. Только лишь закончив меня лечить, она сказала:

– Ясно.

Мы все-таки пошли завтракать. Идти по коридору было довольно противно, на голову постоянно что-то капает с потолка. Кап, кап. Кап. Ржавые подтеки на стенах напоминали страшилки про маленького мальчика и красное пятно на потолке. Может даже Андрей их и придумал.

На кухне было мало людей, видимо, все поели раньше. Вряд ли можно найти более красивых людей, чем в Сладострастии. Статистику портил только Андрей. Все мы сотворили себе внешность по нашим собственным идеалам. До меня им, конечно, далеко, но в целом все были очень занятными. Магдалена накручивала на палец прядь своих золотистых волос, которые действительно были из тонкого мягкого золота, а Нил показывал ей сказку из своих татуировок, которые менялись, подобно мультфильму. Вокруг Марцеля обвивалась, как плащ фиолетовая дымка. Это он здорово с ней придумал. Она может применять любую форму, выражая его эмоции. Сейчас дымка нам приветливо помахала. Это из-за Яны, обычно она принимала форму среднего пальца при виде меня.

Я пошел к холодильнику, и вот тут мое чувство прекрасного снова начало плакать. Дверца холодильника напоминала плоский аквариум, наполненный разбавленной кровью, внутри которой плавают креветки. Спасало немного то, что частично эта мерзость была закрыта магнитиками их разных стран, которые обычно висят на дверцах. Внутри холодильника обнаружилась банка странного органического содержимого, остальное же было похоже на нормальную еду. Я достал колбасу и кетчуп, и пока я делал бутерброды, Яна выглянула в окно, заляпанное грязью и кровью. У нее были какие-то проблемы с головой, поэтому она всегда, заходя в новую комнату, осматривала вид из окна, якобы отмечая, откуда за ней могли следить. Это забавно. Мне не понравилось лишь то, что она заклеила жвачкой камеру моего телефона, чтобы и через нее нас не увидели.

– Юдит пошла на встречу с Анойей, - непонятно зачем сказал Марцель.

Мне лично это ни капельки не интересно, так как в разборках, затеянных Юдит, я не собирался принимать никакого участия. Пусть будет благодарна мне, что я вообще сюда приехал. Москва, конечно, тоже тусовый город, но в Варшаве у меня были компания и слава. Вспомнив об этом, я позвал Андрея, чтобы он рассказал мне о клубах, в которых можно было бы провести время.

– Я не знаю ни одного такого же донного клуба, как твой, Таддеуш. Вряд ли в Москве будет что-то настолько плохое!

– Да пошел ты, не знаешь ни одного, так и скажи. Я даже придираться не буду.

– Думаю, будешь.

– Да, ты прав. Чем ты здесь вообще занимаешься?

– Кнуд идет.

– Выступаю по радио, снимаю эротические фильмы, книжки читаю... Что?

– Что?!

– Кнуд идет, - еще раз повторила Яна, меланхолично смотря в окно, - с каким-то парнем в очках.

Мы все замерли. Появление Кнуда было плохим по нескольким причинам. Во-первых, в тот раз, когда он приходил со своей бандой, он хотел убить меня и Андрея, и убил двоих наших друзей. Во-вторых, после этого Юдит держала его несколько лет в плену, и он, наверное, сейчас очень-очень злой. А в-третьих, он и сам по себе очень-очень-очень злой. Ко всему прочему, возможно, он уже как-то узнал, что Юдит собралась организовывать сопротивление против Строя, а значит, Эйвар собрался объявить Сладострастие врагами народа. Нужно было срочно что-то делать, и я бы предпочел бежать. Хотя с другой стороны нас больше, и все вместе мы бы завалили Кнуда и какого-то парня в очках. Но никто из нас не захочет драться.

– Это плохо, - нарушил тишину Андрей, - Юдит не давала указаний нападать на Небесный Строй. Наверное, мы пока не должны выдавать себя.

– Я, возможно, мало чего еще понимаю в организациях, но разве нас не выдает то, что все Сладострастие переехало в Москву?

Яна, наверное, умная.

– Может быть, у нас здесь намечается вечеринка десятилетия?
– почти серьезным голосом предположила Магдалена.

– Да, хорошая идея, я бы мог сказать, что это я организатор, и все приехали ко мне отрываться на моих выступлениях.

– Или, что мы празднуем 300 лет со дня открытия Андрея, раз мы в Москве!

– Или, что Варшава стала скучной, а Москва, говорят, никогда не спит!

Наши варианты были правдоподобными, большинство из нас больше похожи на людей, которые хотят устраивать вечеринки, а не революции. Только Андрей, как всегда, был совсем не такой, как все, и не поддержал нас.

– Быстро все на выход через черный ход! Я встречу его и попробую решить все мирно! А вы выметайтесь и оповестите Юдит!

Адский голос Андрея воодушевлял на то, чтобы послушаться его. Впрочем, эта идея тоже была неплохой, причем, не только на мой взгляд. Магдалена, Марцель и Нил устремились к выходу, по пути оповещая остальных, сидящих по комнатам. Марцель отправлял вместо себя свое многоформное свечение. Все-таки удобное сотворение. Паника была такая, как когда менты накрывают вечеринку. Оттого тихая. Я стал подталкивать Яну вперед, мне все казалось, что она идет очень медленно. Наверное, дело было в ее спокойном лице. Человек с таким лицом просто не способен торопиться, а нам нужно было это делать.