Сны в Улье
Шрифт:
Адель оттолкнула меня совсем легонько, но я повиновалась. Она снова занесла руку, оставив симметричный след царапин на противоположной стороне спины. Не знаю, специально ли она это сделала, но выглядело, будто крылья.
Я снова вцепилась в нее. Адель повернула ко мне голову, и я видела, что ее глаза задурманены. Наверное, так на нее действовало эта магия. Она дышала через рот, мелко и часто, но на губах играла легкая улыбка.
– Мне достаточно, - голос ее стал практически прежним, наигранно веселым, только ее глаза выдавали, что с ней что-то не так, - Чтобы открыть в тебе магию разрушения, в тебе нужно что-то сломать. Тогда цепи магии, сдерживающие ее у тебя где-то очень глубоко, спадут, и ты сможешь обрести силу. Нет, не волнуйся,
Адель взяла меня за руку, и я кивнула. Тогда она ткнула меня пальцем в плечо, указывая лечь на спину. Адель склонилась надо мной, положила мне ладонь на середину груди и вдруг совершенно неожиданно надавила на нее. Мне казалось, она вот-вот сломает мне ребра, я даже вскрикнула, но она не остановилась. Она продолжала давить на меня, и когда я уже совершенно четко представила, с каким хрустом я сломаюсь и даже почти почувствовала это, она убрала руки и обхватила мою голову с двух сторон. Я почувствовала странное покалывание по всему телу, даже над поверхностью кожи, я ощущала его своими мышцами, кишками, глазами и другими внутренними органами. Потом я почувствовала, будто меня вырубили. Как в фильмах показывают выключение электричества в большом городе, когда от периферии к центру гаснут один за одним дома. Так и это странное колющее ощущение ушло последним из моей груди, и я почувствовала, что потеряла его навсегда. Это была ужасная мысль. С осознанием этого я лежала совсем немного, я бы не успела досчитать и до пяти. Я думала на этом все и закончилось, как вдруг я почувствовала нарастающую в геометрической прогрессии мощь внутри меня: это были одновременно и ненависть, и радость, и желание, и само разрушение. Я заскребла ногтями по полу, и плитка на нем покрылась трещинами.
– Поздравляю, куколка. Теперь ты состоишь в Анойе, и ты больше никогда не почувствуешь боли.
– Это просто как десять оргазмов одновременно! Я никогда не чувствовала ничего подобного! Обладать магией это лучшее, что могло случиться!
Мне хотелось использовать свою магию как-нибудь еще, но я не придумала ничего интереснее, чем продолжить трещину в полу. Это было странное приятное ощущение, как от сдирания заусенца или прокалывания воздушного шарика, только в разы сильнее.
Адель погладила меня по волосам.
– Наслаждайся. Только прошу, не сильно громи нашу квартиру, но с полом на кухне можешь закончить, его все равно менять. И не выходи из дома пока что, хорошо? А я пойду хоть как-то залижу свои ранки, пока не приехали мои друзья, чтобы убрать их совсем.
Я вскочила на ноги и дала ей руку, чтобы помочь встать.
– Давай я тебя перевяжу! Или могу даже зашить, если нужно!
Она покачала головой и отправилась по лестнице наверх.
– Спасибо тебе! Это правда невероятно круто!
– крикнула я ей вслед, но она уже ничего не ответила.
На кухне я провела еще не один час. Я окончательно разрушила плитку в пыль. Потом разрушила и пыль. Торт я разложила до глюкозы и другой дряни, из которой он состоит. Стекло от стакана, из которого пила Адель, я расплавила, так что им можно было рисовать на теперь уже бетонном полу. Цветы в вазе я заставила завянуть, и за это стало немного стыдно, вдруг этот букет был важен Адель. Но раз за разом, я чувствовала, что могу все меньше. Будто моя магия куда-то девается от меня. Тогда я поняла, что значит голод. Мне нужна была пища, являющаяся продуктом диссонанса в мире. Но сегодня я не могла выходить из дома, чтобы ее получить.
Я даже решила лечь спать, хотя уже почти наступило утро. Когда я поднялась на второй этаж, я услышала, что Адель плачет, тихо хнычет, видимо закрыв лицо руками или уткнувшись в подушку. Я зашла
– Адель? Тебе больно? Может, скорую вызвать?
– Нет, нет, мне не больно, все в порядке. У меня свои причины для слез, милая.
Голос у нее дрожал. Я села к ней на кровать и хотела обнять ее, но не смогла это сделать из-за порезанной спины. Адель быстро поднялась с кровати и побежала в ванную, которая находилась прямо при комнате. Она включила ледяную воду и стала умывать свое заплаканное лицо. Мне не было неловко, как это бывает обычно при ноющих людях. Но я была зла, что что-то заставляет ее рыдать.
– Расскажи мне, что случилось.
Она выключила воду и долго молчала, смотря в одну точку на своем отражении.
– Человека, которого я любила убили. Это произошло неделю назад, но я не могу сдерживать себя, особенно по ночам, - сказала она холодно и твердо, что показалось мне ей не свойственным.
Я снова захотела ее обнять и снова не смогла из-за спины.
– Кто это сделал? Ты отомстила ему?
– Глава Небесного Строя. Эйвар. Я связалась с главой другой организации Творцов - Сладострастие. Юдит скоро будет здесь со своими Творцами. Эйвар сделал и им многое. Он зашел слишком далеко, поэтому больше не будет охоты Строя за Анойей. Теперь я объявляю на него охоту. Мы убьем его, несмотря на его силу. Но для начала мне нужна его кровь. Милая, ты поможешь мне с этим?
Мне вдруг показались притворными ее слезы и история про любимого , но мне хотелось ей верить больше всего на свете.
4 глава. Кнуд.
Как говорил,либерал и гуманист товарищ Лихтенберг: палка заставляет помешанных почувствовать связь с миром, именно потому, что оттуда исходят удары. Умный, видать, человек был. Я, конечно, не такая скотина, чтобы следовать совету этого немца беспрекословно. Своя-то голова должна быть на плечах. Поэтому сначала я говорю:
– Ефремов.
Этот чудик сидит, не реагирует, смотрит в одну точку, будто то, что происходит в его больной голове важнее, чем страх передо мной. Тогда я ору:
– Ефремов, мать твою, урод недоделанный, залупа экзальтированная, голова чугунная!
И снова никакой реакции. Вижу даже блаженные некоторые зашевелились, заерзали, неуютно им стало торчать на Небе, пока я здесь надрываюсь. А этот так и сидит. Двинул я ему в челюсть, так, что он, как мешок с дерьмом, повалился плашмя на пол. Моргает своими заплывшими глазками, думает, а что случилось? Кто это вырвал его сюда, в агрессивную реальность. Кое-как поднимает на меня свою тяжелую голову, ничего не понимая по-прежнему. А я напружинился, кулаками замахал, готовый защищаться будто.
– Ну! Контрудар последует? Мужик ты или как?
Вижу, дошло, наконец, что происходит. Весь он сжался, потом покрылся потом, превратился в мокрый сжатый комок страха, который уже весь извиняется передо мной и перед всеми вокруг, не проронив ни слова. Мое лицо сразу узнал, и вспомнил, наверняка, все истории, которые про меня рассказывают. Вся моя жизнь в виде страшилок перед сном для Творцов перед его глазами промчалась, а потом тихая незначительная его - проползла. Я ему улыбаюсь. Приветствую его, чтоб разжался хоть немного. Я-то и в самом деле рад этой мыши разжиревшей, хоть какая-то работа. А я человек работящий, не люблю без дела сидеть. Он-то, небось, не в курсе, что я отстранен от своей старой работы. Он, зависая в великом нашем Небе, наверняка, даже не знает, какое сейчас время года. Раньше я на такого неудачника даже внимания не обратил бы, жил бы себе не тужил, может, кто другой воспитательную беседу с ним провел и пальчиком бы погрозил. Раньше моей добычей была рыба покрупнее, с зубами хотя бы. И частенько даже с автоматом в этих зубах. Но пока я понижен, приходится довольствоваться, чем есть. Чем богаты, тем и рады. Не жаловаться же, в конце-то концов. Так у нас не положено. Что Эйвар сказал, то и делаем.