Сны железобетона
Шрифт:
– Да, заседание в городской Думе... Матюки вырезаем и слова-паразиты... А без них смысла никакого не получается. Уже башка трещит...
– А... Искусство в большом долгу.
– Так вот то ж...
– Ой, ребят, сигарета есть? Только быстрее!
– Хай, Викуся! Ты чего суетишься?
– Да, эфир же, эфир! Ну, дайте покурить, пока реклама идет!
– Да что с тобой? Какая-то ты нервная сегодня.
– Да, Свет, и не говори... Гостей каких-то наприглашали... Дебилы. Вообще невозможно с ними разговаривать. Как бы «на ковер» не вызвали... Игорь, ты со мной? Пока, Свет!
–
Светка крутанулась на подоконнике и свесила ноги наружу. Внизу было пять этажей телецентра, этого вместилища творчества и профессионализма вперемешку с конъюнктурой и бездарностью. А еще внизу был свежий ветер. Сверкала вода прудов и зеленели ивы. Куда-то бежала полоска асфальта, а по ней с гиканьем неслась на роликах разноцветная стайка подростков...
В небо, словно след улетающей ракеты, уходило тело телевышки.
Башни соседнего стадиона щекотали пузатые облака.
Парадокс заключается в том, что всей этой красоты никто не увидит. Если Светка ее не запечатлеет в сюжете, не объяснит зрителю: то, что он видит, – это именно красота, а ничто иное...
Окурок полетел вниз, сквозь свежий ветер, мимо талантов, профессионалов, конъюнктурщиков и бездарей, прямо на земную твердь.
На бетон.
Светка развернулась и легко спрыгнула с подоконника.
Итак, нужна идея.
...Борис выглядел потерянным, что для него было в общем-то нетипично. Он непонимающе оглядывался по сторонам и потирал лицо бессмысленными движениями ленивца. И сидел он на краешке стула так, что даже смотреть на него было неудобно.
– Что-то ты, старик, не в духе. Пиво будешь? – Миха с сомнением разглядывал полупустую пластиковую бутылку пива, теплую, как грелка.
Борис кивнул. Разлили по чашкам глухо шипящую жидкость с пеной, словно в стиральной машине. Пили без удовольствия.
– Так, что стряслось? С работы наконец выгнали?
Борис неопределенно махнул рукой.
– Так, ерунда всякая...
– Ну-ну... – Миха с безразличным видом хлебнул из кружки и скривился. – Вот гадость-то!..
Борис автоматически прихлебывал из кружки и тупо пялился в окно, где моргала какая-то электронная надпись.
– Все, старик, произвел впечатление, красавчик. Убедил. А теперь колись, что за дела...
– Ну... как тебе это сказать... – замялся Борис и нервно хохотнул. – Честно, фигня какая-то...
Миха молчал и скептически рассматривал содержимое кружки. Бормотания Бориса он игнорировал. Борис нерешительно посмотрел на Миху и заговорил:
– Ладно, слушай. Это... ну, помнишь, на стадионе... прикалывались мы тогда...
– Да, ты прикалывался, как же, помню...
– Помнишь, я еще в шутку поклялся... ну... это... служить типа стадиону...
– Железобетону, – напомнил Миха, – Великому и Ужасному. Как такое забудешь...
Пена в кружке пока интересовала его больше, чем рассказ Бориса. А сам Борис был какой-то грязный, оборванный, но как-то, если можно так выразиться, «стильно» оборванный. Можно сказать, «оборванный целенаправленно», будто он куда-то упорно лез через узкую-узкую щель.
– В шмотках ты родился, хотя и трудно выходил, как я погляжу, –
Борис, скривившись, отмахнулся и начал рассказ:
– Так вот, сегодня это все произошло. Ну, нет, ты не поверишь! Короче, иду я с универа мимо общаг. Ты знаешь, там у пруда строят что-то... Ну, накидано строительного мусора – кирпичи там, плиты. Я вообще-то таким путем и не хожу, но вот дернул черт... Вот я и иду, вокруг шум нарастает, грохот, какой-то стук – стройка, в общем. Прохожу мимо здорового такого штабеля бетонных труб – и тут прямо перед носом проносится что-то здоровенное (а пылища поднялась, я и не понял сразу, что это было, – а был это, наверное, ковш экскаватора). Ну, я, конечно, чуть в штаны не наложил – метнулся в сторону, как раз между штабелями... Думаешь, на этом все закончилось? Как бы не так! Только я стал дух переводить, как за спиной что-то глухо так стукнуло – я поворачиваюсь – ну, триллер, ей-богу: этот самый штабель с трубами на глазах разваливается и заваливает проход, через который я в эту нору и влез! Не знаю, может, трубы тем самым ковшом задело. Чего ты ржешь? Я секунду назад в этот проход залазил! Из меня же могло «биг-мак» сделать! Ага, и это не все! Ну, пылища, ни хрена не видно, я на ощупь полез искать выход... И как-то тайком, понимаешь, хочется вылезти, чтобы не позориться... Хотя такое ощущение было, будто на стройке вообще я один (грохот грохотом, экскаватор экскаватором, а людей-то я не видел)...
Ну, да, смейся-смейся, а я минут двадцать пытался найти выход, и ничего не получалось. Вокруг плиты штабелями, груды кирпичей, мешки с цементом – и главное, все сложено так, что перелезть нельзя в принципе – все это нависает над головой, и такое ощущение, что сейчас грохнется! Я попытался было вылезти по кирпичам, но один выскочил, ряда два осыпались. Я еле успел ногу выдернуть! Вообще, такое возникло ощущение, будто всю эту кучу специально собирали, чтобы сделать идеальный каменный мешок, знаешь, как полосу препятствий для спецназа. И тут я заметил, что звука стройки я не слышу. Точнее, вообще ничего не слышу – абсолютная, ватная тишина!
Эта тишина меня и добила. Такого ужаса я никогда не испытывал. Короче, у меня случился приступ клаустрофобии. Не поверишь – настоящая истерика! Только никому не говори, пожалуйста, будь другом...
Самое главное, я умом-то понимал, что ничего особенного не случилось, и ужас под собой не имеет никакого основания. Только потом я как-то осознал, что ХОТЕЛ ИСПУГАТЬСЯ, что ждал этого ужаса давно, и вот наконец-то повод!.. Не смотри на меня, как на идиота – ты сам из меня все это вытянул.
Так вот. Вместо того, чтобы позвать на помощь или позвонить по мобильнику... блин! У меня ведь был сотик с собой – только сейчас вспомнил! Где он? Вот, мля!!! Потерял, маза-фака!.. Ну и хрен с ним!.. Короче, я полез еще дальше в этот лабиринт – слушай, это в натуре выглядело, как лабиринт! Где-то я споткнулся и скатился вниз, в какой-то котлован – подземный, блин, гараж буржуям роют... ага, там было еще и темно... Называется, почувствуй себя подопытной крысой! Причем я уже не осознавал, зачем и куда лезу – натуральная паника, как на «Титанике»!