Со вкусом миндаля
Шрифт:
Возникшие впечатления восторженности и восхищения угасли в одно мгновение. Что и было среди других магических талантов, так это просто банальное, даже не магическое распознавание фальши, особенно из уст своей родной матери. Слишком хорошо я знала ее, чтобы поддаться на такие сладостные речи, пусть даже в присутствии дорогого ею гостя. Все может и не было так очевидно, если бы она не упомянула тему отдельного мира.
– Не беспокойтесь Софи – эта «о» явно раздражала, но еще больше заставила вздрогнуть накрывшая руку его холодная, но достаточно приятная и мягкая рука. Не сильно, но твердо удерживая ее и слегка прижимая к столу, Кегван продолжал смотреть на меня, буквально пытаясь заглянуть намного глубже, чем было бы позволено простому учителю. Осознание пришло быстрее, чем уже вдохнувшая для бесполезного потока мать попыталась оправдать его резкое поведение.
– Мама, Вы сейчас продаете меня? – волна возмущения сделала мой голос до неузнаваемости хриплым. Словно не веря собственным, таким очевидным догадкам, я как-то обреченно откинулась на мягкую спинку, словно сдавшись оставив в покое плененную руку.
– Боже, что за ужасное слово ты подобрала Софи – только сейчас, именно в этом ответе она была настоящая. Жесткая, всем не довольная с казалось с рождения нахмуренным лицом. Эта натуральность каким-то образом немного успокоила, странным образом придавая большего чувства защищенности.
– И правда, не слишком подходящее слово для такой выгодной партии – отвернувшись в сторону я старалась не слушать его гипнотизирующего голоса – может Вы не помните, мы встречались с Вами несколько лет назад, хотя нет, наверное порядком десяти лет назад. Как быстро летит время, но Вы – его взгляд стал ярче – как истинная из знатного рода кицуне, остаетесь все такой же прекрасной.
То ли выдохнув, то ли прокашлявшись я все таки сумела выдернуть руку от уже как показалось, дымящейся части обеденного стола. Потирая ее словно от болезненного ожога я еще раз порывисто выдохнула, проектируя в голове правильную цепочку дальнейших событий.
– И как истинная кицуне, я уважаю выбор своей матери – сделав усилие я задержалась на нем взглядом, позволяя понять искренность хоть и ложных намерений. Кегван прищурился,
– Это верное решение Софи – мать так же прожигала меня своим цепким взглядом. Уж кто, а она явно не поверила даже в такую восхитительную игру – пойми родная, в нашем положении в первую очередь стоит вопрос о безопасной жизни нашего рода. Ты понимаешь о чем я сейчас говорю. С помощью Кегхвана мы не только укрепим свои границы, но и расширим их, соединившись с соседним кланом. Наши возможности будут шире – она говорила воодушевленно. Уж в чем мать не могла скрывать эмоции, так это в любви к своему делу.
Я хотела возразить, снова высказав свое мнения о как мне в тот момент казалось, мнимой опасности, но промолчала. Вряд ли она при «госте», даже мысленно не представляю как его назвать, стала высказывать обычную многословную тираду, но свое нынешнее и без того плохое положение, значительно подпортила бы, без какого либо права не только выйти из дома, но хотя бы сдвинуться с этого места. Словно уцепившись за единственный правильный и верный вариант спасения своей жизни я как можно непринужденнее взялась за столовые приборы. Руки предательски дрожали и приходилось изрядно постараться, чтобы хоть как-то не звенеть ими о без того при любом движении звенящий дорогой фарфор. Отговаривая себя от неконтролируемого желания встать и именно сейчас навсегда убраться из этого дома я с трудом держалась в сознании, сопротивляясь все большей и большей волне дикой паники.
– Госпожа – голос кухарки, сейчас такой тихий и родной буквально вырвал из этого ужасного состояния. Она всегда, словно чувствовала, приходила в самые тяжелые моменты, ненавязчиво прерывая гнетущую, убивающую тишину – прошу меня простить, я приготовила для Софи вечернюю накидку. Сегодня последний день весны и вечерние празднования…
– Эна, ты же видишь у нас важный ужин – мать обвела кухарку не злостным, а более умоляющим взглядом. Эна работала у нас не только всю мою осознанную жизнь, но и всю жизнь матери, отчего имела даже на нее маленькую долю влияния – это не последний провод весны.
Конец ознакомительного фрагмента.