Со всех лап
Шрифт:
Не медля ни секунды, я бросилась бегом по длинному неработающему эскалатору, наводя вокруг ужас громыханием сервиза и стараясь не отставать от Радки. Пассажиры, ставшие свидетелями погони, столько же путались, сколько затем радовались не в меру экзотичному экшену: «Овчарка, девка, два мента» – на ваших экранах в высоком качестве!
– Стоять! А ну стой! – враждебность милиции возрастала прямо пропорционально нашему с Радой ускорению. Ничто не предвещало таких масштабов.
Милиционеры тем временем будто бы множились делением прямо на эскалаторе. Вот их было двое, а тут
– Стой, зараза! – особенно отличалась молодая милиционерша, и я действительно чуть не остановилась. Чтобы спросить: а почему, собственно, такая метафора? И вообще, у меня собака на поводке и в наморднике. Ничего святого для них нет!
Пытаясь общими с Радой усилиями унести ноги от этой обезумевшей стаи охотничьих псов, я грешным делом чувствовала себя рисковым травоядным, которого тащит за собой на веревочке крайне целеустремленный волк. Так себе чувство, хочу сказать: где-то в районе солнечного сплетения противно жжет, а через позвоночник бежит электрический ток.
Нам оставалось метров двадцать эскалатора, когда распахнул двери прибывший на платформу поезд. Милиционеры уже нагоняли нас во главе со своей гончей.
– Стой, стой, сто-о-ой! – она вся аж тряслась от вида такой желанной добычи.
– Рада, вперед! Давай, давай, давай! – моей любительнице открытых дверей дважды повторять не пришлось.
– Осторожно, двери закрываются! – вещал приятный, спокойный голос диктора, контрастировавший с криками героев боевичка. Он звучал вкрадчиво и примирительно, будто бы призывая: ребятки, не ссорьтесь, давайте жить дружно.
– Стой, стерва! – репертуар гончей не отличался разнообразием.
Я теперь, как в замедленной съемке, видела только двери поезда, уже закрывающиеся прямо перед нами. Волей-неволей осознаешь исключительную силу времени – всего одна секунда, такая маленькая и невидимая, решала все. Будет ли на платформе холивар с милицией или же мы окажемся на мягком сиденье в тишине вагона.
Легкий удар по спине выдернул меня из транса, в который я вошла на бегу под монотонное бренчание сервиза. Рада вела меня к свободному месту в вагоне. В тихом полупустом вагоне. В завораживающе тихом вагоне.
Тот самый толчок пришелся на спину как раз от закрывающейся по касательной двери. Поезд поехал; на дверь прыгала обезумевшая милиционерша, а ее коллеги пытались отдышаться, согнувшись пополам и опершись руками в колени.
И точно в ту секунду, когда я облегченно плюхнулась на свободное место, у пакета с многострадальным сервизом оторвалось дно. Все чашки, блюдца и вазочки высыпались из раскрывшейся коробки на мягкое сиденье. По всей видимости, пакет не выдержал нервного напряжения. Но ведь держался буквально до последнего!
Я не спешила собирать чашки; вместо этого гладила Раду. Ведь я бежала ради нее – кто знает, чем могла обернуться для собаки близкая встреча со столь радикально – что выяснилось уже в процессе – настроенными милиционерами. А в итоге она и затащила меня в вагон, выиграв решающую секунду и вытянув из закрывающихся дверей.
Этот сервиз до сих пор стоит в шкафу, и каждый раз, доставая его, я мысленно благодарю Радку. Нет, не за сто баллов на соревнованиях.
Цель – такая цель
На тренировках по аджилити того периода мы с Радой в основном боролись с контактными зонами – каждая по-своему. Я клала кусочек линолеума, на который Радка была предварительно научена наступать, в конце спуска со снаряда, и кричала: «Цель, цель, цель!» Рада вставала на «цель» передними лапами, при этом попадая задними лапами точно в зону. Освоив упражнение на горизонтально лежащем снаряде, мы переходили к работе «по-взрослому», постепенно увеличивая угол доски и скорость. Рада делала большие успехи.
Часто мне везло пересечься на тренировке с тетей Леной – чемпионкой мира по аджилити, которая охотно делилась своими знаниями. Мы подкорректировали мой стиль бега по трассе, Радины зоны, и я сама стала чувствовать себя среди снарядов более уверенно.
Вдохновленная успехами, в радостном предвкушении я записалась на соревнования. Я никак не думала, что там меня поджидает дурная компания: разочарование, досада и обида. Рада перепрыгнула все зоны, которые только можно (на самом деле нельзя). Я добегала трассы до конца, все еще на что-то надеясь, но с тем же успехом можно было вообще не приходить. Самым обидным казалось даже не то, что собака разом выбросила из головы все тренировки, все мои многомесячные труды, а то, что я встала ни свет ни заря, дотащила собаку на другой конец Москвы на двух видах транспорта – и на тебе. Потом еще и обратно пилить, да с мерзким настроением вдобавок. Апогей – подходишь к неработающему эскалатору, перегороженному доской, а она… примотана проволокой. Вахтерша кричит: «Девушка! Вы куда?! Нет, вы что делаете?!» А ты всего-то отмотала проволоку с одного края и протискиваешься с собакой в образовавшуюся щелку. «Девушка, вы что, совсем?!» «Да, совсем», – раз уж в нас полностью разочаровались, с этими словами я просто перемахиваю через доску и поминай как звали.
После очередных соревнований негативный эмоциональный фон достиг таких высоких значений, что хотелось бросить на фиг это аджилити, и все. Но мой характер не дал бы этого сделать, даже если бы я очень захотела – вот засада!
Пришлось рассудить логически. На тренировках Рада работает идеально, даже без заветных квадратиков. Значит, дело в ее состоянии на соревнованиях. Там она не только перевозбуждается, но и чувствует полную безнаказанность, ведь даже при несделанных зонах она все равно бежит дальше. Возможно, играло роль и мое волнение, которое почти неизбежно испытывает каждый спортсмен.
Настал черед радикальных мер. Мне пришлось тяжеловато, ведь переться на другой конец Москвы, чтобы пробежать вне зачета, – специфическая мотивация. Но выбора не оставалось. Сначала я записала Раду вне зачета и разложила «цели» у всех зоновых снарядов. Собачка уже готовилась сигануть с горки в бреющем полете, но тут заметила знакомый коричневый квадратик. И какое же удивление она испытала в этот момент!
– Э, мы ж вроде соревновались еще секунду назад? – спросила Рада, замерев на зоне.