Со всей любовью

Брук Кассандра

У меня такое ощущение, что ты путаешь Эль Греко с каким-то другим художником. Когда я сравнил Ангель с мадонной Эль Греко, я вовсе не намекал, будто я архангел Гавриил, или что я готовлю себя к Непорочному Зачатию – хотя оно безусловно было бы непорочным. Я никогда не понимал, почему католическая церковь придает такое значение девственности, хотя и глубоко чту ее, поскольку это касается Ангель. Она, кстати, истинно религиозна и последнее время посещает воскресную мессу в обществе молодых испанцев. Я рад, что в чужой стране у нее появились друзья среди местной молодежи. Я чувствую себя менее виноватым, что не могу проводить с ней столько времени, сколько хотел бы.

К несчастью, поездку в Толедо пришлось отложить

до следующего месяца. Ангель разочарована, но полна терпения. И выглядит даже еще прелестней и излучающей радость.

Из Лондона доносятся дальние раскаты, что постоянный глава миссии может прибыть еще до осени и что голубка может унести меня в клюве в какую-нибудь из новоявленных стран (по всей вероятности), чтобы я стал там послом. Я лихорадочно напрягаю мозг. Страны Балтии? Словения? Армения? Или, с обычной моей удачливостью, какой-нибудь кишащий пиявками тихоокеанский островок, где аборигены все еще передвигаются на четырех конечностях и, без сомнения, изберут Рут своей королевой, если ей не станет легче.

Грустно было узнать, что ваш с Джейнис развод окончательно утвержден. Я до конца надеялся, что вы оба не решитесь на последний шаг. Она остается одной из самых красивых женщин, каких я знаю. Счастливцем будет тот, кто ее получит. Рут убеждена, что она больше замуж никогда не выйдет: что, я полагаю, после тебя будет не столь уж удивительно.

Всего наилучшего,

Пирс.

ИЮНЬ

Авенида де Сервантес 93 Мадрид 2 июня

Милая Джейнис!

Письмо может показаться довольно длинным, поскольку я отчасти прикована к постели и вынуждена все занятия послать на, кроме чтения, которому я предаюсь очень усердно. Не думаю, что конвеевскую библиотеку можно отнести к категории национальных сокровищ или что правительство согласится принять ее в качестве налога на наследство вместе с принадлежащей Пирсу репродукцией «Зонтиков» Ренуара, вместе с набросанными мастихином портовых сцен, которые преподнесли Пирсу благородные малайцы. Полагаю, «Йом Кипур в Назарете» моей матери, возможно, оторвут с руками в доме для престарелых в Бетнал-Грин, но этим все и исчерпывается. Пирс может быть культурным под завязку, но на дом это не распространяется. А я вообще ни малейшей культурой не обладаю.

Так, значит, я читала все, что попадало под руку в зависимости от случайности и обстоятельств. Началось с обстоятельств. Пирс, понянчив меня неделю, уполз пообедать со сдобной булочкой. В течение семи дней я не видела ничего, кроме дома напротив. Каждое утро точно в восемь часов какая-то старая карга вывешивает из окна свое трико сушиться (что она делает с ним всю ночь?), ветер надувает его точно спинкер во время регаты – оно обретает точно ту же форму, какую принимает, когда она в него облекается. Я бы не стала начинать свой день вот так. Как и кончать его, зная, что Пирс где-то уютно устроился со своей любовницей.

Час был поздний. Но я не устала и решила почитать. Помнишь книгу, которую ты мне подарила, когда разъехалась с Гарри в первый раз? По твоим словам, ты тогда открыла для себя Движение за равноправие женщин и хотела поделиться со мной. Ну а мне это тогда совершенно не требовалось. Я считала себя вполне равноправной и свободной, и мне была противна мысль о том, что какая-то гарвардская амазонка начнет приказывать, чтобы я гордилась своими телесными функциями и выбросила всю мою косметику в мусорное ведро. И я не стала ее читать.

Но в тот вечер взялась за нее. Мне хотелось проникнуться идеей. Мне хотелось подняться на феминистские баррикады. Мне хотелось получить подтверждение, что все мужчины – дерьмо.

А больше всего я хотела, чтобы меня убедили, что мы, женщины, вполне можем обходиться без них – что мир женщины может быть богатым, полным, дающим абсолютное удовлетворение.

Что даже секс может давать более полное удовлетворение без их жутких крохотных члеников с такими колоссальными и хрупкими эго на буксире; членики, которые никогда не встают, если тебе это нужно, или кидаются на тебя, вздыбившись, когда тебе это не нужно, или взрываются слишком быстро, или не прежде, чем ты уже давно желаешь, чтобы они отсохли. Чем хуже дилдо, вибраторы, французские штучки и прочее? Они же в полном нашем распоряжении – той формы, размера и энергии, какие мы только можем пожелать. И действуют всякий раз и так долго, как мы желаем. Звучало все это грандиозно! Я приготовилась к познанию, благодаря которому тот факт, что Пирс обрабатывает сдобную булочку, утратит для меня всякое значение: что до меня, пусть он уходит на весь вечер, сколько ему захочется, трахать, кого ему захочется, качаться на люстрах, заниматься этим под душем, на гладильной доске, в посольском сортире, в ресторане между гаспахо и ягненком на вертеле, на библиотечной полке среди старых переплетенных в тома «Иллюстрейтед Лондон ньюс» или в связке на горном уступе, как его атлетический предшественник. А мне будет все равно. Я сама себе господин и госпожа. А что ему заблагорассудится делать со своим всепобеждающим членом, меня нисколько не касается.

И вот я устроилась читать твою книгу. Вернее, я попыталась читать твою книгу. Ну и конечно, в ней действительно излагалось почти все, что я ожидала в ней найти. Беда была лишь в том, что в устах твоей гарвардской амазонки все это звучало совсем не так. И начало меня раздражать. Я то и дело ловила себя на мысли: «Чушь собачья!» или «Дура ты дура!» или «Я ж совсем не такая!» И наконец: «Ты как будто полностью проморгала, в чем смысл и суть жизни».

В слезах я отложила книгу. И думала только о том, что Пирс сейчас с другой женщиной, а не со мной. Вот что было для меня главным в жизни. Я до того взревновала, что швырнула книгу через всю комнату.

Вспыхнувшая злость всегда была моим спасением. А стоило ей улечься, как на смену являлась кровожадность. С утренней почтой пришел каталог «Товаров по почте – «Руководство для международных покупателей». И откуда они так быстро раздобыли мой адрес? Я ощутила, что за мной следят невидимые глаза. Даже не знаю, почему я его открыла – обычно я этого не делаю. «Наш последний обзор новейших товаров к вашим услугам с нашим теплейшим приветом», – провозгласил он. Женщина, которой принадлежали эти слова, сияла улыбкой. Я свирепо на нее нахмурилась и начала перелистывать страницы. И меня заинтриговали удивительнейшие предметы, без которых, предположительно, я ну никак не могла обойтись. «УЛУЧШЕННЫЙ пресс для брюк», «ножницы, легко режущие деньги», «электронные суперуши», «первая в мире автоматическая швабра», «ультразвуковой ошейник для собак и кошек».

Придя к заключению, что Пирс, вероятно, без всего этого не зачахнет, я уже собралась бросить каталог в мусорную корзину, как мое внимание привлекла строка: «Инструмент многообразнейшего применения». Может, он пригодится Пирсу? Текст оказался даже лучше. «Этой волшебной трубки достаточно, чтобы перемещать жидкости, не теряя ни капли и не прибегая к сосанию». Ну-у, подумала я, до чего же замечательно! Заложила страницу и начала листать дальше. Вскоре обнаружился еще один предмет, абсолютно необходимый моему мужу. «Быстрое накачивание: встроенный манометр укажет вам, когда будет достигнуто необходимое давление». Ну, уж это-то должно скрасить жизнь сдобной булочки, верно? Необходимое давление – каждая девушка мечтает о нем. И сэкономит Пирсу много усилий. И еще! «Чисто-чисто – и никакой липкости!» То, что надо, если «инструмент многообразнейшего применения» достигнет «необходимого давления» несколько неожиданно, как я полагаю. И я словно бы услышала, как сдобная булочка охает: «Все в порядке, милый! Абсолютно Чисто-Чисто! Спокойной ночи».