Соб@чий глюк
Шрифт:
Кум положил трубку.
– Ага, Сергей Иванович, бдительность ослабил, – вредным голосом сказал я.
Кум ничего не сказал, только посмотрел на меня посылающим взглядом.
Мы вышли на улицу. Там было еще темно, осенний холод наводил на грустные мысли о предстоящей зиме. Свет фонарей казался бесприютным, сиротским.
Всю дорогу до сестры мы молчали: оба устали, было не до разговоров. Только один раз Сергей Иванович заметил:
– Я вот не пойму, вы с Ксенией брат и сестра, а ругаетесь, как кошка с собакой.
– Это,
После этого Кум всю оставшуюся дорогу молчал.
Когда мы вошли в кабинет к сестре, она уже сидела за столом и пила кофе, уткнувшись в экран компьютера.
– Сестра, дай нам кофе, – вместо приветствия сказал я.
– Пожалуйста, Ксения Георгиевна, – очень вежливо попросил Кум.
– Хорошо, пожалуйста, только у меня растворимый. Мне некогда варить обычный, – сказала сестра деловым тоном.
– А кофеварку не пробовала? Она сама варит. Только такую капсулку вставляешь, и все.
– Нет, не пробовала, – отрезала сестра.
Мы вскипятили воду, растворили в ней кофе. Вообще этот напиток трудно было назвать кофе, но он был хотя бы горячим и, похоже, содержал кофеин. Я вбухал побольше молока. Кум сел на диван, блаженно вдохнул пар и торжественно сделал первый глоток:
– Лепота, – протянул он.
– Какая, на хрен, Кум, лепота. Напиток одинокой нетраханной бабы, – вырвалось у меня.
Сестра, на удивление, сдержалась, только укоризненно посмотрела на меня. Но за нее вступился Кум:
– Ксения Георгиевна, брат у вас ну полный придурок. Я за то время, что провел с ним, чуть его не застрелил с досады.
– А досада называется белая горячка, – вставил я.
– Да, Сергей Иванович, я знаю, что у брата проблемы с психикой. У него тяжелый случай вялотекущей психической болезни. От него даже жена ушла, не выдержала. Очень, кстати, хорошая женщина, – сказала сестра спокойно, – И хватит. Давайте о деле. Расскажи, что нашел.
– Я тебе уже все рассказал. То, что ты мне дала, сочетание этих нуклеотидов, оказалось компьютерным вирусом, который я сам написал пару месяцев назад. Сам, собственноручно. Как это получилось, я объяснить не могу, но за базар отвечаю.
– Послушай, может, у тебя компьютер засорился? – тихо спросила сестра.
– Это что, унитаз, по-твоему? Засорился, – взнегодовал я. – В нуклеотидах функция программного языка, выраженного четырьмя знаками. Это не случайность. Я объяснял Малюте, что текст на суахили можно записать русскими буквами, и если не знаешь суахили, то ничего не поймешь, но если знаешь, то русские буквы не помешают.
– Слышь, ты, вредитель, задолбал ты своим сухили, – бесцеремонно влез Кум.
– То есть ошибки быть не может? – серьезно спросила сестра.
– Нет, – отрезал я.
– Как ты это объяснишь? Как вирус, написанный тобой, оказался в вирусе гриппа, да еще
– Я уже сказал, что объяснить не могу. Но за факт ручаюсь. А что, как и почему – понятия не имею. Можно, я поеду домой? Спать хочется. И потом хотел к родителям заехать.
– Да, езжай спи. Я попробую найти объяснение. У меня есть несколько добровольцев, которые готовы отдаться на благо науки.
– Лучше бы ты сама кому-нибудь отдалась. А то родители ждут внуков, а у меня семейная жизнь иссякла. И жена не ушла от меня, а я ее выгнал, потому что она мне изменила с Игоряшей.
– Светка – хорошая баба, это ты ее довел до такого, что она тебе даже с Игоряшей изменила. Надо же так довести женщину!
– Ладно, довел – не довел, теперь неважно, – философски заключил я. – Смотри, Малюта на твоем диване задремал. Эй, товарищ на боевом посту! Подъем. Труба трубит побудку!
Я толкнул Кума в плечо. Кум мгновенно открыл глаза.
– Надо же, так сладко задремал, а открываю глаза – твоя рожа, – пробурчал Кум.
– Поехали. Добросишь меня до метро, тебе все равно сейчас делать нечего, пока магазины не откроются. Тебе же новый телефон нужен, – злорадно сказал я. И краем глаза поймал любопытный взгляд сестры.
– Я думаю, мне потребуется дня три-четыре, чтобы разобраться. Я вам обоим дам знать, когда надо будет встретиться, – напутствовала нас сестра.
– Я могу доложить начальству, что вирус просчитан. Надо установить, как он появился, как этот лиходей-вредитель, ваш братец, сумел его смостырить, – подытожил Кум.
– Вирус мутировал, знаем, когда и в ком, но не знаем, как это произошло. А главное – мы не знаем, как он влияет на поведение человека. Но это вопрос нескольких дней. Я должна провести эксперименты на добровольцах.
Мы распрощались. Кум добросил меня до метро, и я наконец добрался до дома. Дома меня встретил несчастный пес, которому надо было срочно на улицу. Я стал надевать на него ошейник, приговаривая:
– Ты, беспородный хрен знает кто, заварил кашу вселенского масштаба, теперь вон президенты всех стран ломают голову, что делать с гражданами, которые совсем охренели. А все из-за тебя! Зачем чихнул на меня?
Собака смотрела на меня, и ее взгляд ясно говорил: «Выведи меня быстрей на улицу, мудила. А то я прям здесь сейчас обоссусь, и какой из этого вирус получится, никто не знает».
Я сидел на кухне родителей и ел мамин борщ, отец сидел напротив тоже с тарелкой борща и прозрачным, круглым, но с длинной шеей графинчиком с водочкой. Графин запотел, как и наполненная рюмка, все выглядело очень аппетитно даже для непьющего человека. Мать то появлялась на кухне, то исчезала, было такое чувство, что она тяготится моим присутствием, хотя и очень рада, что я пришел.