Собачий принц
Шрифт:
— Если горы так высоки, — спросила Анна, — то как же через них перебраться?
— Помолчи, дитя, — потребовал он строго. — Слушайте и не спрашивайте. Через горы есть лишь несколько троп. Эти тропинки ведут наверх, очень высоко, человек, взобравшись по ним, ночью может прикоснуться к звездам. Но каждый шаг там смертельно опасен. Каким бы ясным ни было утро, среди дня внезапно может налететь ужасный ураган, даже летом. А лето — единственное время года, когда можно перебраться через эти горы.
Но некоторые пытаются преодолеть их поздно осенью. Мало кто отваживается на это, но я был в числе смельчаков. Стоял уже месяц октумбрий. Мне было крайне необходимо
Он наклонился вперед, голос его упал до шепота, но все его хорошо слышали. Дети затаили дыхание и подались вперед, повторяя его движение.
— Пурга началась неожиданно. Среди ясного, спокойного, солнечного дня. Я сделал лишь один шаг и попал из теплого, ласкового лета в снежную зимнюю бурю. Все исчезло, белый буран застилал глаза. Холод пронизывал меня насквозь. Я споткнулся и упал на колени.
Но я не мог сдаться. Ведь она ждала меня в далеком Дарре. Я пробивался вперед, полз, когда невозможно было идти. Вьюга не ослабевала. Я был ослеплен, от холода не чувствовал ног. Снова и снова спотыкаясь, я падал, кувыркался и вдруг стремительно заскользил по склону вниз, навстречу смерти.
Он замолчал. Анна придвинулась к нему поближе, обхватив рукой свой лук. Все молчали.
— Но я не погиб. Попытался открыть распухшие глаза, но не смог. Протянув руки, я нащупал траву. В шаге от меня протекал ручей, слышалось его журчание. Я подполз к нему, напился чистой воды, умылся, промыл глаза и смог их наконец открыть. Вверху, над крутым склоном, с которого я упал вниз, все еще бушевала пурга. Несколько снежинок плавно спустились оттуда и долетели до моего лица. Но в этой расщелине было тепло, как весной, цвели фиалки, деревья стояли в цвету.
— Где же вы оказались? — вырвалось у Анны.
Он опустил глаза. Его старые плечи сгорбились, он как будто сожалел, что вспомнил эту историю.
— Не знаю. Воистину лишь чудом я не погиб в тот день. Деревья кольцом росли там, на маленьком лугу с сочной травой, дальше я не пытался проникнуть. На краю этого луга стояла крохотная чистенькая избушка, где я смог отдохнуть. Каждое утро я обнаруживал снаружи у двери пищу и питье: свежий хлеб, крепкий сидр, вареные бобы, кислые яблоки. Я попытался было выследить своего таинственного спасителя, но каждый раз крепко засыпал. Так я и не узнал, кто приносил мне пищу. Когда я достаточно окреп, я ушел из долины.
— И вы не нашли ее снова? — спросила Анна. Другие дети с удивлением слушали рассказ о зачарованном месте, в котором пища чудесным образом появлялась каждое утро.
— Нет, хотя я еще три раза переправлялся на том перевале. Я искал, но не нашел туда пути. Сейчас мне иногда кажется, что это был только сон.
— Может быть, возьмем его к себе? — спросила она в сумерки, когда они с Матиасом наслаждались жареными яйцами и тушеным луком. — Он всего лишь одинокий больной старик. Ест он немного, и за ним совершенно некому присмотреть. И место как раз найдется.
Действительно, под козырьком их навеса как раз оставалось место для еще одного человека.
— Но какой нам от него прок, Анна?
Матиас быстро проглотил свою порцию, отправив в рот яйцо, затем лук; теперь он собирал остатки еды со стенок почерневшего горшка черствым куском хлеба, который
— А какой прок был от нас папе Отто? — напомнила Анна. — О, Матиас, он знает чудесные истории!
— Сплошь вранье! — Матиас слизнул с губ последние крошки и посмотрел на старый горшок: он мог бы съесть еще столько же. Он пожал руку Анны. — Эти истории он сам выдумывает. Он же сам говорил, что это мог быть только сон. Не было ничего! Чтобы их истории выглядели правдоподобнее, эти рассказчики утверждают, что все это они пережили сами. — Мальчик покачал головой, состроил рожицу и отпустил руку сестры. — Но, если хочешь, можешь привести старика сюда. Это верно, что папа Отто и другие рабы в Генте помогали нам просто так. Надо стараться помогать другим. Кроме того, если ты будешь за ним присматривать, может быть, перестанешь бродить по лесу и подставлять свою шею под нож разведчиков Эйка.
Она нахмурилась:
— Откуда ты знаешь, что эти истории придуманы? Ты никогда не путешествовал так далеко и не видел таких вещей.
— Горы, скребущие вершинами небо? Снег на них круглый год? И ты в это веришь?
— А почему бы и нет? Все, что мы видели в Генте и в Стелесхейме, лишь кусочек мира. — Она слизнула остатки яйца с губ. — Могу спорить, есть на свете места странные и загадочные, как раз такие, о каких рассказывают в своих историях поэты. Вот увидишь. Я приведу его завтра. Наверняка он был в местах, о которых никто здесь и не слышал. Поэты должны путешествовать, так ведь? Может быть, он знает, как выглядит страна, в которой живут Эйка. Может быть, он видел море, через которое плыла Хелен. Может быть, он пересекал громадные горы.
Матиас только фыркнул и завернулся в свое одеяло. Уставший за день от перетаскивания золы, воды и извести, он сразу же заснул. Анна прильнула к нему, но сон не шел к ней. Она закрыла глаза и думала о необъятном мире, о местах, не похожих на грязный лагерь и свободных от страха перед Эйка.
В ТЕНИ ГОР
Ястреб взмыл ввысь, превратившись в крохотное пятнышко между тремя горными пиками. Он снизился, снова попал в восходящий поток, и вот он опять вверху, распростер крылья в бездонной синеве неба. Здесь, где протоптанные человеком тропы причудливо изгибались, уходя вверх, к непроницаемой тайне необъятного неба, Ханне казалось, что нет ничего невозможного. Можно было вообразить, что эта парящая в вышине птица вовсе не ястреб, а человек — мужчина или женщина в птичьем обличье — или дух, ангел, наблюдающий с высот за землей.
Может, конечно, это и ястреб, выслеживающий добычу.
Легкое дыхание ветерка коснулось ее уха, послышался резкий крик птицы. Но ястреб продолжал все так же кружить в небе. Смеркалось. Небо из ярко-голубого постепенно становилось черным. Солнце скрывалось, и тени ползли по снежным пикам.
Куда девался Вулфер и почему он так долго не возвращается?
Тропа вела еще выше, через вереск и можжевельник, зажатая кучами острых обломков гранита и голой щекой скалы. Вдали она исчезала в узком ущелье. Вулфер велел ей ждать здесь и исчез в узком проходе между камнями и обломком скалы, ведущим в долину, скрытую где-то в этом изрезанном ландшафте. Сквозь просвет Ханна могла видеть верхушки деревьев. Вероятно, там находится кусочек земли, омываемый каким-то ручьем. Она и прежде видела такие долины в этих горах — маленькие зеленые островки на фоне голых, изрезанных поверхностей скальных уступов. Сквозь запах растений пробивался дымок кухонных огней и кузнечного кокса.