Собачья работа
Шрифт:
Идти никуда не хотелось. Нет, возвращаться в таверну — себя не уважать. Не дело это — только что вышла с гордо поднятой головой и тут же ползти назад, как побитой собаке? Испугалась весеннего мелкого дождика? Да в такую пору небо то и дело плачет, что ж теперь вообще носа никуда высунуть нельзя будет? И гордость в карман не спрячешь. Ушла — так ушла. Свои же перестанут уважать, если вернусь.
Поэтому, не желая мокнуть, отошла в сторонку. Крыши домов немного выдавались вперед, так что получилось что-то вроде козырька. Туда и встала, прижавшись спиной к стене. Дождик меленько стучал по кровле, шуршал
Скрипнула дверь. В светлом прямоугольнике на миг показались два силуэта. Оба были смутно знакомы, но рассмотреть мужчин не успела — слишком быстро они направились по проулку прочь. Кто-то из завсегдатаев решил, что пора и честь знать. Странно только, что походка ровная и легкая, не как у пьяных.
Не прошло и пары минут, как показались еще двое. Тоже из наемников. Эти стояли у крыльца немного дольше, озираясь по сторонам. Потом и они ушли — в ту же сторону, что и двое первых. Совпадение? Я стояла в тени, под навесом, меня не видели и, если честно, не хотелось, чтобы увидели. Не то было настроение, чтобы кому-то попадаться на глаза. Тем более, что вслед за этими вышли еще двое…
Когда же из дверей показалась четвертая пара, я возблагодарила судьбу за то, что осталась на месте.
— Боже, неужели уже так темно? — Хм, этот голос мне определенно был знаком. Только что в таверне этот мужчина спрашивал, сколько стоит мой меч, и предлагал за него целых пятьдесят злотых. — Генрих, а что, разве уже ночь? И дождик… меленький такой… теплый…
Генрих, надо думать, это тот седой рыцарь. Терпеть его не могу. Вроде ничего мне плохого не сделал, а поди же ты…
— Да, уже поздно. Пора домой. Эй! Кто там? Коней!
Зевающий конюший привел от коновязи оседланных лошадей, и эти двое поехали по улице. Помедлив, я двинулась за ними — стоять под крышей всю ночь в надежде, что дождь прекратится, не хотелось. А ну как зарядит до рассвета? Так тут и ночевать? Тем более что по странному стечению обстоятельств верховые отправились в ту же сторону, что и четверка посетителей незадолго до них. Казалось бы, ничего особенного, иди, куда хочешь. Но чтобы шесть человек, не сговариваясь, выбрали одно направление? Чтобы не думали, что я за ними слежу, шагала осторожно. Хорошо, что цокот копыт и шорох дождя глушили стук обитой железом деревяшки!
Два всадника ехали неспешным шагом, разговаривая о чем-то своем, и так увлеклись беседой, что метнувшиеся наперерез поздним путникам тени я увидела первой. Грабители напали молча, без традиционного: «Кошелек или жизнь!» Двое схватили коней под уздцы, остановили всадников, остальные забежали с боков, чтобы удобнее стаскивать людей с седел.
— Слезай! Живо!
— Генрих! — послышался отчаянный крик.
— Держитесь! Я сейчас!
Один из всадников пришпорил коня, заставив того взвиться на дыбы. Державшийся за узду грабитель от неожиданности разжал руки. Конь отпрыгнул в сторону, мужчина мгновенно выхватил меч, крутанул над головой, делая отмашку. Словно сообразив, что жертва попалась зубастая, грабители всем скопом накинулись на второго. Тот опять закричал, схватился уже за свое оружие, но блеснула сталь, он мешком завалился на бок и сполз с седла.
Сама не понимаю, что сорвало меня с места. На протезе не сильно разгонишься, но я успела:
— Назад!
Шестеро против двух… нет, против одного. Я не видела
Фехтовать я умела, спасибо отцу, отчаянно мечтавшему о сыне, и в результате научившему сражаться старшую дочь, спасибо войне, которая срывает со своего лица маску романтики после первого же боя. Чего мне стоило не забросить меч подальше после того, как лишилась ноги — не знаю. Но, едва оправившись, я снова взялась за него — заново, как оруженосец, училась держать стойку, менять положение ног, приноравливаясь к искалеченному телу. И сейчас наука пригодилась.
Но все-таки мне повезло — против меня сражались отнюдь не профессионалы. Будь грабители такими же ветеранами, как я, в одиночку бы и не выстояла. Легла бы рядом с тем мужчиной, который чудом держался на ногах, привалившись к стене ближайшего дома. Отбить один удар, вбок — тут же на возврате отмахнуться от второго, шагнув в сторону, пропустить мимо третий и успеть рубануть по некстати подвернувшейся чужой руке прежде, чем подставить меч под четвертый. Слить по клинку, шагнуть в другую сторону, сделать отмашку. Чей-то короткий вскрик, тело завалилось набок. Пнуть ногой — деревянной, вот ты и пригодилась в настоящем деле! — и тут же тычок назад. Куда попала — не важно, но, судя по воплю, не промазала. Важен только краткий миг, за который успела принять на самодельный щит летящий в голову палаш и рубануть снизу, доставая по животу.
Стойка ненадежна — вторая нога не чувствует, куда ступает. Колено дрожит и ноет, я заваливаюсь набок. Но теперь лишь четверо стоят напротив — еще двое лежат. И у одного явно повреждена рука. Он — самый слабый. С него и начнем.
Прыжок вперед. Атака. Получай! Выронить ставшие лишними ножны, вырвать меч из слабеющей руки, перевернуть рукоятью вверх, используя вместо щита. Хорошо! Теперь мы на равных. Еще удар, еще. Шаг вправо, шаг влево. Принять на левый меч-щит чей-то клинок, вывернуть кисть, разрезая противнику руку возвратным движением, и ткнуть острием — наугад, лишь бы задела.
— Сзади!
Меч уже полетел за спину, описывая полукруг. Послышался скрежет металла — лишь холодком повеяло от отбитого клинка, который в другое время мог бы снести ползатылка. Ну, спасибо, парень! Ты — мне, я — тебе!
Еще одна атака. Рванула дистанцию, не давая поднять меч для нормального удара. Скорее, пока тот, за спиной, не догнал — подвижность-то у меня не та. Встать бы к стене рядом с тем парнем — так не дадут прорваться. И обороняться тяжело — отступать некуда. Да где ж этот второй? Как там его звали? Генрих?
Противник не ожидал от меня такой прыти — не уследил за мелькающим клинком и получил мечом в бок. Не стала добивать раненого, повернулась к четвертому, последнему.
Наверное, что-то такое было у меня на лице, отчего он вдруг попятился. То ли испугался, то ли узнал. Я-то его рожу пару раз замечала в трактире — он не из наших. Во всяком случае, в «Кровавой Мари» такие вот мечники держались отдельно от ветеранов. Ни разу не видела его разговаривающим с тем же Яго, не говоря уже о других. Тем лучше — легче будет убивать.