Собачья работа
Шрифт:
— Я никому не желаю вреда! — Руки у старика так тряслись, что пришлось опереться на край стола.
— И себе в том числе?
— О себе я не думаю. Но честь…
— У вас? Мне напомнить, кто вы и как сюда попали? Вы помните, откуда вас вытащил ваш покровитель?
— Я все прекрасно помню, — перед глазами все плыло. — И дал слово его сиятельству, что больше никогда… ни за что…
— Князь Доброуш Пустополь умер, и все прежние клятвы потеряли силу.
— С его стороны — может быть. Но ведь есть же молодой Витолд!
— И вы думаете, что он
— Нет! Вы не сделаете этого! Вы не скажете… — Страх перехватил горло. Некстати заныло сердце, и старик прижал к нему ладонь.
— Скажу. Если вы…
— Хорошо. Ваша взяла. Приходите завтра. Зелье будет готово.
— Так-то лучше!
Оставшись один, алхимик медленно опустился на стул. Ему было дурно.
Обычно за завтраком разговоров велось мало — кому охота обсуждать минувшую ночь, если все мирно спали в своих постелях? Разве что пересказывать друг другу сны и обсуждать планы на день. Но в этот раз, едва принесли салат, вареные яйца и холодных перепелок, милсдарь Генрих подал голос.
— Я сегодня утром встал пораньше и решил объехать окрестности, — сказал он. — Надо проверить, как идут дела с пахотой, ведь уже давно пора сеять. Заодно решил заглянуть на пустоши…
— Благодарю вас, — Витолд скромно опустил взгляд, — и прошу меня извинить, что не составил вам компанию…
— Пустяки! В конце концов, это дело управляющего — следить за делами. Вы же не можете заниматься всем и сразу!.. Так вот, когда я проезжал через Старые Выселки, услышал ужасную новость. Ночью там опять был убит человек.
— Вот как? Но что в этом такого, если об этом должен знать я?
— То, как он был убит! Его разорвало некое чудовище.
— Что? — Князь отложил нож.
— Он вышел проверить, заперт ли сарай со скотиной, потому что ему показалось, будто коровы слишком беспокоятся. Вы же знаете, что волкопсы до сих пор полностью не уничтожены. — Милсдарь Генрих покосился на сидевших на другом конце стола «ястребов».
— Не уничтожены, — как ни в чем не бывало кивнул Коршун, выдержав его взгляд, — но мы обещаем разобраться с этой проблемой как можно скорее.
Аналогичный разговор уже произошел пару дней назад — но тогда, насколько помню, Агнешка еще лежала без памяти и Витолд, занятый только мыслями о сестре, просто-напросто пропустил все слова мимо ушей. Он и сейчас не сразу понял, в чем дело, но вдруг отложил нож и поднял голову:
— Прости, Генрих, но мне показалось, что ты сказал «опять»?
— Да, Витолд. Опять. Люди говорят, что это уже третий или четвертый случай за последние десять дней. Чудовище нападает почти каждую ночь. Оно появляется то в каком-то ближайшем селе, то в предместьях. Нам мало проблем с волкопсами — у нас теперь еще и оборотень.
— О… Что?
— Люди думают, что это оборотень, — сказал старый рыцарь. — Я посылал Тодора и Матиуша, — он кивнул на молодых людей, — по селам. Везде говорят
— Исключено, — подал голос Коршун. — Оборотень активен только в полнолуние, всего несколько дней в месяце. Два или три. Но не десять! И не за неделю до полной луны! Я знаю, что говорю!
— А у меня свидетельства очевидцев, — парировал милсдарь Генрих. — Одна женщина видела странное двуногое существо, похожее на вставшего на задние лапы медведя или волка. В другом месте возле трупа не нашли звериных следов, зато отыскали человеческие. Отпечатки босых ног!
— Я не верю! — пробормотал Витолд. — Это… невозможно!..
Он смотрел на «ястребов». Те были невозмутимы.
— Конечно невозможно, — пожал плечами Коршун.
— Все наши исследования свидетельствуют об этом, — добавил Тювик.
— А у меня свидетельства очевидцев! — рявкнул Генрих Хаш, привстав. — Пока вы тут хлопотали над Агнешкой, я носился по округе. Народ успокаивал, следы осматривал! Шесть человек за десять дней! Это много! Очень много! Он убивает без разбора — мужчин, женщин, даже детей…
— Я сам видел, — негромко вставил упомянутый Матиуш.
— Детей? — так и подпрыгнули княгиня.
— Да. Одна из последних жертв — девушка четырнадцати лет. У нее вырваны груди и…
— Прекратите! — вскрикнула пани Эльбета. — Не за столом!
— Тела, — как ни в чем не бывало, поинтересовался Коршун, — можно осмотреть?
— Зачем?
— Оборотень всегда убивает одинаково. Он, как правило, вцепляется в жертву когтями передних лап, оставляя длинные глубокие царапины, иногда достающие до кости и прорезающие мышцы. И укус. Обязательно укус. Зверь вырывает из горла и живота жертвы куски мяса и…
— Замолчите! — Княгиня вскочила, едва не опрокинув кресло. — Я не могу больше этого слышать!
С этими словами она бросилась прочь. Мужчины смотрели женщине вслед.
— Так происходит всегда? — тихо произнес Витолд. — Царапины, укус и…
— Да, — как ни в чем не бывало ответил Коршун. — В момент обращения в человеке отключается все человеческое. На поверхность пробиваются инстинкты. Волку, когда он убивает, некогда размышлять, куда и как лучше кусать. Он бьет только в уязвимые места — горло, грудь, живот, голову. У многих жертв оборотней изуродованы лица. Я отлично помню — года за три до войны мне пришлось осматривать тело женщины, на которую напал оборотень. У нее не было лица.
— Хорошо, что ее сиятельство нас покинула, — пробормотал князь и посмотрел на меня: — Вы в порядке, Дайна?
— В полном! — Я ответила ясным взглядом. — А что?
— Ну… эти разговоры…
— Только слова.
— Вы правы, — неожиданно воскликнул Витолд. — Я должен сам разобраться в этом деле! Надеюсь, вы мне в этом поможете? — Он кивнул двум «ястребам».
— Вы собираетесь устроить охоту на оборотня? Я правильно вас понимаю? — мягко поинтересовался Генрих Хаш.
— Да, а что? — заявил мой подопечный. — Охотится же оборотень на нас! Почему мы не можем поохотиться на него?