Собака и Волк
Шрифт:
— Собаки лают… все это ерунда. — Эвирион залпом выпил вино. Не успел подняться, как Руфиний вскочил и налил ему еще. Чуть заметным движением руки удержал гостя.
С минуту Эвирион молча смотрел в чашку, потом скорчил гримасу и пробормотал, не поднимая глаз:
— Могу повторить все, что говорил и другим. Мы с Ниметой чувствовали себя здесь как в клетке. Она знает всякие секреты, и… она давала мне советы. Я благодарен ей за это и хочу как-то отплатить. Путешествие это было странное. Вы не правы, когда говорите, что богов нет. Они там есть. Не знаю,
— У римлян на этот счет может быть другое мнение, — сказал Руфиний.
Эвирион поднял на него глаза.
— Что вы хотите этим сказать?
— А как ты сам полагаешь? Ну, ладно, приехал ты в Гезокрибат, да? С богатым грузом. Корабль вдруг купил. А кто ты, собственно, такой? Ты ведь даже не римский гражданин. Если об этом пронюхает губернатор, он сразу пойдет по следу. Тебя обвинят в пиратстве.
— Я закона не нарушал!
— Тебе нужно это еще доказать, дружок. Начнется расследование, пойдут сплетни о Нимете. О том, что она где-то несколько месяцев скрывалась.
Эвирион уронил чашку. Вино вылилось в тростник. Он вскочил на ноги:
— Так вы что, побежите к ним с вашей историей?
— Никогда, — вздохнул Руфиний. — Неужели ты не можешь отличить предупреждение от угрозы? Тут же, как бык, несешься с обвинениями. Я просто пытаюсь рассуждать логически. Тебе это и самому надо было сделать.
Эвирион тяжело дышал. Руфиний улыбнулся.
— Позволь мне поговорить с Грациллонием, — предложил он. — Мы поговорим с ним без свидетелей. А потом — с тобой. В его интересах эту историю не разглашать. Тебя же ему останавливать не с руки, потому что ты можешь помочь и ему, и колонии. Мы с тобой единомышленники. Признай это.
— Вы… хотите думать… и за него?
— Думаю, эти мысли уже приходили ему в голову. Но у него и других забот полон рот. Ему нужна помощь. Мы все должны ему помогать, и ты — не в последнюю очередь.
Руфиний переплел пальцы.
— Садись, — уговаривал его Руфиний. — Выпей еще чашечку. Понимаю, я тебя огорошил. Нам нужно составить план действий. Вот, например, думал ли ты о пиратах? Саксы и скотты придут непременно, попомни мое слово.
— Это вопрос новичка. — Тем не менее вопрос этот оказал тонизирующее воздействие на Эвириона. — Корабль большой и быстроходный. Команда будет большой и хорошо вооруженной. Варваров встретим, они нам только хвост покажут. К тому же на море они редко атакуют. На земле им и легче, и добыча больше.
— Вот оно как, — кивнул Руфиний, который прекрасно был обо всем осведомлен. — Это наводит меня на мысль… Но пока об этом говорить не будем. Садись. Выпьем, поговорим и еще выпьем. Человека не узнаешь, пока с ним не выпьешь.
Теплый свет зажженных свечей приобретал нездоровый, гнилостный оттенок,
— Я сейчас уйду, а ты спи, — сказал Грациллоний, ощущая полную свою беспомощность.
— Спасибо, что навестил, — прошептала Нимета.
— Да что ты, я буду приходить при первой возможности. И завтра приду. Только выздоравливай. — Он постарался улыбнуться. — Это мой приказ, слышишь?
— Да. — Она глянула на выпуклость, выпиравшую из-под простыни. — Если она мне позволит.
— Что?
— Вон та огромная пиявка. Она еще не до конца раздулась.
— Молчи, — сказал он ошарашенно. Нельзя с такой ненавистью говорить о будущем ребенке. Это не по-христиански. Ребенок ни в чем не виноват. И ему следует со смирением принять своего внука.
Нимета яростно замотала головой:
— Если бы я могла избавиться от него…
С другой стороны над постелью склонилась высокая, одетая в черное фигура. Руна прикрыла рот девушки.
— Молчи, — повторила она. — Не гневи… богов.
— Спокойной ночи. — Грациллоний поцеловал влажный лоб, повернулся и вышел из комнаты вместе с Руной. Дочь проводила их взглядом до дверей.
В атриуме Грациллоний взял из рук прислуги свой плащ. Руна жестом приказала служанке удалиться. Когда они остались вдвоем, он заговорил по-латыни:
— По-моему, с тех пор, как я видел ее в последний раз, она выглядит получше.
Темноволосая голова согласно кивнула.
— И мне так кажется. Если бы не этот болван врач…
— Да? Я слышал, что вы его прогнали…
— Он собирался пустить ей кровь, и это после того, как судороги чуть не погубили ребенка. Нет, я прописала ей покой и питание, а теперь предсказываю, что она скоро пойдет на поправку.
Грациллоний посмотрел ей в глаза.
— Выкидыш был бы освобождением, — сказал он.
— Да. Сознаюсь, я на это надеялась. Ради Ниметы и ради… вас.
— С самого ее возвращения она выглядела все более больной, вы согласны?
— Да. Мы должны делать все, что в наших силах, для них обоих. Теперь не старые времена, когда родители могли выбросить нежеланное дитя на улицу.
Он помолчал.
— Вы были настоящим другом, — сказал он. — И я до сих пор удивляюсь, почему.
— Вы так и остались нашим королем, несмотря ни на что. Без вас мы ничто, мы просто все погибнем. — Чуть заметная улыбка заиграла на ее тонких губах. — Кроме того, вы весьма привлекательный мужчина.
Смутившись и слегка встревожившись, он накинул на плечи плащ:
— Мне пора идти.
Она уже не улыбалась.
— У вас сегодня был трудный день. Может, мне проводить вас до Конфлюэнта?
— Что? Да нет, спасибо. В этом нет нужды. Вы сегодня тоже устали, но не будем об этом говорить, ладно? Спокойной ночи. Завтра я еще раз загляну. — Он поспешно вышел.