Собака и Волк
Шрифт:
Одобрительные крики заглушили шум ветра. Мужчины топали ногами и стучали кулаками по скамьям. Ниалл встал, поднял руки и воскликнул в наступившей тишине:
— Благодарю тебя, поэт. Ты получишь хорошее вознаграждение. Вы же, воины, что принесли нам печальное известие, обсушите сначала одежду, наполните животы и ступайте отдохнуть. Отомстить сможете позднее. Клянусь Лугом, Лером и Морригу: Рим заплатит за то, что он сделал с вами и с вашими товарищами!
В тот вечер он шел из Темира с Этайн. За ними следовали четверо телохранителей: меньше король взять не мог, иначе бы себя унизил. Солдаты шли на почтительном расстоянии. Ниалл не хотел, чтобы разговор их кто-то подслушал.
Буря затихла. Под сильным ливнем полегла трава, воздух перенасытился влагой. Над горизонтом нависли тучи. На востоке они сгрудились в темную массу. На западе закатное солнце, подсвечивая тучи снизу, обращало их в расплавленную медь. На землю спустились тишина и прохлада.
Ниалл направлялся к древнему горному святилищу. Там он мог говорить свободно. Этайн не нарушала молчания. Это была высокая худощавая женщина, довольно красивая, с густыми рыжими волосами, тронутыми первой сединой.
Поднявшись на крепостную стену, они смотрели сверху на западную равнину, на лес и реку Боанд на севере. Ниалл, опершись на копье, сказал:
— Мне нужен твой совет.
— Совет тебе не нужен, — ответила друидесса. — Ты хочешь утешения.
Он взглянул на нее с тревожной улыбкой.
— Так ты можешь меня утешить?
— Тебе лучше знать.
«Со старым Нимайном я чувствовал себя свободнее, — думал он. — Да и поэзия Лэйдхенна были крылатой, а стихи Каэла идут пешком. Да, время, как вода, течет сквозь пальцы, не успеешь оглянуться, как в них не останется ничего».
— Зато останется имя, — сказала она.
Постаравшись скрыть изумление, он сказал:
— Я хочу, чтобы имя мое вспоминали с неизменным уважением.
Она кивнула:
— Хочешь ты того или нет, так оно и есть. Иначе ты не пользовался бы властью.
— Слава моя меня переживет. Во всех государствах Эриу королями являются мои сыновья.
— Но тот из них, кому после тебя достанутся Темир и Мида (а произойдет это после того, как твой танист потерпит поражение), пока еще ребенок. Чтобы укрепить его власть,
Теперь он не отводил от нее глаз. За спиной ее полыхал закат.
— Думаю, ты и сама знаешь, — пробормотал он, — ну да ладно, скажу, чтобы проверить себя еще раз. — Двадцать один год тому назад, когда империю раздирали междоусобные войны, я собрал флотилию, посадил на корабли лучших воинов и взял курс на реку Лигер. В тех местах и земли богатые, и города процветающие, так что добыча нас ожидала сказочная. Но тут вмешались эти колдуньи, королевы Иса. Устроили бурю, нас вынесло на скалы. И тут их король уничтожил большую часть нашего войска.
Он перевел дыхание, стараясь усмирить неутихающую боль, и продолжил:
— Ну, что ж. Иса больше нет, а та река течет, как и встарь. От путешественников и разведчиков мне стало известно, что войска в Галлии обескровлены, а устье реки находится в чужих руках. Скоро я объявлю о своем намерении: мы снова пойдем в те места. Люди, что откликнутся на мой призыв, завоюют и добычу, и славу, а самое главное — отомстят за своих отцов. Рим будет помнить нас до конца света.
Бравада его тут же испарилась, когда она спросила:
— Ну а в Ис ты, наверное, не пойдешь?
— Лучше держаться подальше от этих мест, — прохрипел он, — не то люди выбросят меня за борт к той, кто в этих водах преследует моряков.
— Это тебя она преследует, а вслед за тобой — его. Его она тоже любила.
— Что ждет нас обоих? — спросил он шепотом.
— Тебя она на дно не затащит. Такая судьба уготована ему.
Он нахмурился:
— Ты говоришь загадками.
— Так и боги говорят со мной. — Этайн погладила его по щеке. Улыбка ее была грустной и бесстрашной. — Пойдем в мой дом, милый, — сказала она, — и я дам тебе самое лучшее утешение, какое только может предложить смертная женщина.
Нагруженные добычей «Бреннилис» и сопровождавшие ее галеры «Волк» и «Орел», — эмблемы Рима — покинули Вороньи острова и отправились в Эриу. В Муму высадили Руфиния на берег. Там он опять надеялся узнать о планах Ниалла, а вернуться в Галлию намеревался на рыбачьем либо торговом судне.
— За меня не беспокойтесь, — засмеялся он. — Я там уже свой.
Корабли держались подальше от берега. Опасны были не только воды возле Иса. Морякам непереносим был сам вид этой земли. Они двинулись в южном направлении, а потом собирались пойти на восток. Они, разумеется, сделают крюк, прежде чем подойдут к устью Одиты, зато такой путь будет безопасней.
Во второй день путешествия поднялся западный ветер. Тучи, обрушив на моряков ливень, спрятали и звезды, и луну. Утром можно было только догадываться, где всходит солнце. Моряки не понимали, где находятся. Разбушевавшееся море раскачивало суда.
— Что называется, повезло, — проворчал Грациллоний, когда на следующий день погода не улучшилась.
— Если это вообще можно назвать везением, — ответил Эвирион.
— Лучше не говорить об этом вслух.
Пополудни заметили белые водяные смерчи. Эвирион кивнул.