Собака, которая спасла мир
Шрифт:
Я знала, что папа что-то затевает. Пару раз ему звонил его друг Морис, который раньше был викарием, а теперь управляет собачьим приютом Сент-Вуф на Истборн-Гарденс. Это-то не странно, но каждый раз, отвечая на звонок, папа стал говорить: «А, Морис! Секундочку» – и выходить из комнаты, а один раз вернулся с такой широкой ухмылкой, что лицо у него едва ли не треснуло. Конечно, я даже не смела надеяться.
Я спросила Клема, но он тогда уже начал перемещение в свою комнату, также известную как Подростковая Пещера (теперь он переместился
Не сметь надеяться ужасно, ужасно тяжело, когда надеешься как сумасшедший. Я смотрела на календарь на стене – «12 месяцев лапочек-щенят!» – размышляя, заведём ли мы одного такого, и выстраивая свои предпочтения в список, который хранился у меня в тумбочке.
1. Золотистый ретривер (прекрасно ладит с детьми).
2. Кокапу.
3. Шоколадный лабрадор.
4. Немецкий дог (они огромные, знаю. «Лучше уж лошадь купить», – говорит папа).
5. Бордер-колли (оч. умные, нужно много дрессировки).
Я даже пыталась понять, что происходит в папиной голове. Это было примерно так: «Джессика переезжает к нам, Клем взрослеет, Джорджи это всё не нравится, значит, надо завести ей собаку».
А я и не возражала. А потом… как-то в пятницу я вернулась домой и зашла на кухню, а там стоял папа. Он сказал: «Закрой глаза!», но я уже слышала собачье поскуливание за дверью.
Я никогда в жизни не была так счастлива, как когда папа открыл дверь в гостиную, и первым, что я увидела, стал мохнатый шар, так сильно виляющий хвостом, что вместе с ним тряслась вся задняя половина его тела. Я упала на колени и, когда пёс лизнул меня, немедленно, бесповоротно влюбилась.
Папа забрал его из Сент-Вуфа, и мы не знали, сколько ему лет. Викарий (который разбирается в таких вещах) подсчитал, что ему примерно пять. И ни на кого из списка моих любимых пород он не походил.
Так что я составила новый список, вписав первым пунктом «дворняжки».
Всё это длилось один месяц. Двадцать семь дней, если точнее. Двадцать семь дней чистого счастья, а потом всё закончилось. Испорчено Джессикой, которую я изо всех сил стараюсь полюбить – безуспешно.
Глава 3
Проблема была не в Мэшевом «пускании ветров».
Лично я могла с этим смириться. Хотя иногда от запаха слезились глаза, долго он не держался. Нет: дело было в Джессике, на все сто процентов.
Началось всё с кашля, потом она стала хрипеть, потом на руках у неё появилась сыпь. Оказалось, у Джессики аллергия.
– Ты что, не знала? – завопила я, и она покачала головой. Хотите верьте, хотите нет, но она просто никогда не бывала в достаточно близком контакте с собаками, чтобы выяснить, что она гиперчувствительна к их шерсти, или слюне, или чему там ещё. А может, это развилось у неё во взрослом возрасте. Не думаю, что она притворялась: не настолько она плохая.
Ладно,
Наверное, это необычно, когда лучший и худший день твоей жизни разделяет всего месяц, особенно учитывая, что мне тогда было всего десять.
Я прорыдала целую неделю, а Джессика всё повторяла, что ей очень жаль, и пыталась обнять меня своими костлявыми руками, но я была в ярости. Я и теперь иногда в ярости.
Мистер Мэш вернулся в Сент-Вуф. И единственный плюс – это то, что он по-прежнему там. Викарий говорит, что я могу приходить к нему, когда захочу.
Я стала волонтёром в Сент-Вуфе. Официально я ещё слишком мала, но папа сказал, что убедил викария «отойти от правил».
На самом деле, это был не единственный плюс. Второй плюс состоял в том, что в Сент-Вуфе была целая куча собак, и все они мне нравились.
Но больше всех я любила мистера Мэша, и именно из-за него – пятнадцать месяцев спустя – мы с Рамзи и встретили доктора Преториус.
Глава 4
Было утро, около девяти часов, и над берегом висел прохладный туман. На пляже были я, Рамзи, мистер Мэш и две другие собаки из Сент-Вуфа.
Я спустила мистера Мэша с поводка, и он сбежал по ступенькам и поскакал по песку к воде – как обычно, пытаться съесть белые гребни маленьких волн. Рамзи держал уродца Дадли, которого нельзя отпускать с поводка, потому что у него нулевая реакция на зов, то есть когда его зовёшь, он не подходит. Однажды Дадли добежал до самого маяка и, вероятно, убежал бы и дальше, если бы не прилив.
Так что мистер Мэш бегал по берегу, Дадли рвался с поводка, а Салли-Энн, лхасский апсо, весьма неохотно обнюхивала каменные ступени. Салли-Энн была в Сент-Вуфе «постоялицей», и я искренне считаю, что к остальным тамошним собакам она относится чванливо, как герцогиня, которой приходится останавливаться в дешёвом отеле.
У подножья ступеней стояла высокая пожилая леди, прядь за прядью прятавшая пышные седые волосы под жёлтую резиновую шапочку для плавания. Я ткнула Рамзи в бок.
– Это она, – шепнула я. – Из Испанского Города. – Тогда мы ещё не знали её имени и даже не разговаривали с ней, хотя оба видели её раньше.
Мы замялись на верхних ступенях. Пожилая леди натянула плавательные очки, сбросила длинный пляжный халат и зашагала по песку к морю. Был прилив, так что идти ей было недалеко, но мы успели удивлённо её поразглядывать.
Её слитный купальник сочетался с ярко-жёлтой шапочкой, и на его фоне её длинные ноги и руки – насыщенного тёмно-коричневого цвета – казались ещё темнее. Двигалась она уверенно, но медленно, и не остановилась, когда вошла в воду, а просто продолжила идти, пока море не стало доходить ей до пояса, а потом нагнулась вперёд и начала размеренно плыть к бую, находившемуся метрах в пятидесяти.