Собака тоже человек !
Шрифт:
– Удивительно, а откуда здесь мог очутиться мой перстень? Его же голубоглазый воришка унес, - внезапно остановилась Селистена.
Караул! Совсем о перстне забыл. Ишь, глазастая какая! И что же мне теперь делать? Кстати, эта вредина цвет моих глаз запомнила. Ха-ха, вот тебе и вобла сушеная!
– Может, он выронил, когда его в холодную тащили?
– задумчиво протянула она.
– А все-таки жалко парня, хоть и тот еще жук был.
Это я-то жук? Да от сороконожки слышу! Конечно, жалко меня, я же хороший. Пойдем все-таки в дом, вот проснется Кузьминична, так она меня за такие дела сама в бочке утопит.
Словно услышав меня, Селистена
Слава богам, Кузьминичну не встретили, сдает старушкам, мне казалось, что ее дитятки ржание только мертвого не разбудило, ан нет, вообще никто не проснулся. Тоже мне стража!
Прошмыгнули мы в нашу комнату (ничего не поделаешь, пока не расколдуюсь, будет "наша"), закрыли дверь и стали приводить себя в порядок. Надо признать, Селистена вела себя прилично, достала два больших полотенца и первым делом вытерла меня. Я и так-то был пушистым, а теперь вообще превратился в лохматый шарик. Чудно получается, Шарик превратился в шарик. Может, после того, как моего предшественника помыли, к нему и прилепилась эта дурацкая кличка? Но к этому вопросу мы вернемся чуть позже, а пока...
Селистена, высушив меня, принялась за свой гардероб. Нянек она не признавала и сама, порывшись в огромном сундуке, достала нижнюю рубашку и новый, сухой сарафан. Глядя на эти приготовления, я тихонечко (чтобы не вспугнуть) прокрался в уголочек и там прилег. Обычно я плюхался на пол всей своей изрядной массой так, что терем начинал дрожать, но сейчас, конечно, было исключение.
По-моему, что-то подобное уже было, правда, я тогда был соколом... Вот только не надо брюзжать, что я должен был немедленно выбежать прочь из комнаты, покраснеть (хе-хе, собаки не краснеют) и жутко смутиться. А почему, собственно? Я ведь даже не подглядывал. Подглядывают, если от тебя прячутся, тебе запрещают, выгоняют и тому подобное, а ты преодолеваешь эти нелепые препоны и добиваешься своего. Так тут ничего подобного не было! Меня не выгоняли, перед наглой мордой дверью не хлопали, так что не до моральных терзаний. Да и хотел бы я посмотреть на того мужчину, который бы на моем месте поступил иначе.
Тьфу, отвлекся на какую-то ерунду вроде моей кристально чистой совести, когда перед моими глазами проистекало тако-о-о-е. Селистена, напевая простенькую мелодию, медленно прошлась по комнате, сладко потянулась и не торопясь, немного покачивая бедрами, в такт мелодии сняла сарафан.
Уфф, классно у нее получается, никогда бы не подумал, что можно красиво раздеваться. Ладно, посмотрим, как у нее дальше получится. Жалко, что формы у нее, как бы это помягче сказать, скромные, мне-то, конечно, нравятся дамы попышней. Но сейчас, в общем, это не важно, в данной ситуации претензии вряд ли были бы уместны. Не знаю, насколько мне тут придется задержаться, может, это зрелище я вижу первый и последний раз и упускать свой счастливый шанс не собираюсь. Я замер и уставился на боярышню изо всех собачьих глаз.
Не переставая мурлыкать себе что-то под нос, Селистена остановилась у зеркала и плавными движениями сбросила с себя рубаху, вытянула руки вверх, встала на мысочки и еще раз потянулась. Хорошо, что отвисшая моя челюсть упала на мягкие лапы, а не на дубовый пол,- пасть у меня размером с небольшую тыкву, и грохот был бы на весь терем.
Да, форм, конечно, у боярышни было не в избытке... Но впервые в жизни я понял, что для истинной красоты размер не имеет значения. Ее тело
Селистена не торопясь расплела косу и встряхнула рыжими волосами. Словно горный водопад заструились по обнаженной спине солнечные пряди. Я превратился в каменное изваяние и боялся даже моргнуть. Зрелище было настолько необычным и чарующим, что даже стук моего сердца начал мешать любоваться этой волшебной картиной. Мне показалось, что остановилось время.
– О боги, ну какая же я уродина, - еле слышно пробормотала Селистена.
Вначале я не поверил своим ушам, но красавица, со злостью свернув в противный узел солнечные пряди, довольно внятно продолжила нести чушь:
– Эти кошмарные рыжие волосы, противные веснушки, острый нос, ну кому такая может понравиться?!
За прошедшую минуту у меня во второй раз отвисла челюсть - такого со мной раньше не было никогда. С голодухи, что ли, она сбрендила? Я был настолько ошарашен словами Селистены, что на этот раз не сумел отреагировать тихо и грохнул своей пастью о пол. В тишине ночи звук действительно показался очень громким. Хозяйка вздрогнула и резко обернулась ко мне, наши взгляды встретились. Видимо, я не успел придать своей морде равнодушное выражение, и, взвизгнув, боярышня прикрылась чистой рубахой. Уж не знаю, что за одно мгновение она такого особенного смогла рассмотреть в моих глазах, но Селистена быстро юркнула в кровать под одеяло и со страхом оттуда уставилась на меня. Честно говоря, я даже немного растерялся и от волнения почему-то завилял хвостом.
– Шарик?!
– шепотом спросила боярышня.
– Это же ты?
И тут на меня словно затмение нашло (испереживался весь, изнервничался, я же не чурбан какой-нибудь бесчувственный), и я не нашел ничего лучшего, как, потупив взор, тихо молвить человеческим голосом:
– Я...
От бурной, чисто женской истерики меня спасла, как ни странно, Кузьминична. Она ворвалась в горницу (хорошо еще петли крепкие оказались) и словно коршун на спящего зайца бросилась к своей рыжей нервной крохотулечке.
– Селися, маленькая, что случилось? Кто тебя обидел? Сон дурной приснился? Животик заболел?
Вопросы последовали с такой частотой, что ответить на них было просто невозможно, да Селистена и не пыталась. Она с ужасом переводила взгляд с меня на няньку, пытаясь сообразить, что ей делать дальше.
Никогда еще я не был так близок к провалу. И, воспользовавшись тем, что нянька до сих пор вытирала своей ненаглядной девочке носик, стоя ко мне спиной, я поднял лапу, приставил, как мог, указательный коготь к носу и с молящим взглядом выдал:
– Тсс...
Все, теперь мне приходится только надеяться на благородство этой истерички. В сущности, я ведь ничего плохого не сделал, а сегодня даже помог ей, причем не единожды.
– Ничего, нянюшка, показалось, - наконец смогла выговорить Селистена.
Кузьминична быстро осмотрела комнату, и от ее испепеляющего взгляда меня спас простой, но беспроигрышный ход. Я просто закрыл глаза и доверился судьбе. Но даже сквозь веки я чувствовал, как меня жжет суровый взгляд недоверчивой няньки.