Собаки и мы. Записки дрессировщика
Шрифт:
Пес этот был весьма решительным и обладал врожденными навыками физической защиты хозяйского добра. Эту свою способность он несколько раз подтверждал во время экспедиций в столкновениях с бичами (так в те времена называли северных бомжей, сезонных рабочих без прописки), неосторожно решившими поживиться чужим имуществом в отсутствие хозяев. Звали пса Фрам, и, что по нынешним временам звучит просто фантастически, был он сенбернаром.
Я было предположил, основываясь на некоем предыдущем опыте, что Фрам не сенбернар, а «москвич», то есть кобель московской сторожевой. Однако хозяин показал мне щедро украшенную печатями родословную Фрама, полученную
Так или иначе, в отличие от своих сверхмиролюбивых собратьев, Фрам, охраняя домочадцев и их вещи, не задумываясь, пускал в ход зубы и обладал соответствующей размеру хваткой! И никто, что еще более удивительно, его этому не учил! Схема защиты была, в общем-то, всегда одной и той же. И демонстрировал ее пес, как правило, во время летних экспедиций Лившица в район Кандалакшского залива, охраняя добро от местных вороватых бичей. Фрам, как и положено сенбернару, не очень любил долго гулять по лесу. А хозяева – любили. Поэтому Фрама обычно оставляли отдыхать на длинной привязи у хозяйского рюкзака или, скажем, корзины с клюквой. В этой ситуации пес, не теряя времени, удалялся под ближайший кустик и там мирно засыпал.
Бичи почему-то не замечали собаку, которая имела обыкновение просыпаться в тот момент, когда злодеи приступали к экспроприации. Сила полученных ими травм напрямую зависела от скорости их реакции: успевали убежать за пределы поводка – оставались целыми. Но успевали они, прямо скажем, не всегда. Представляю, что бы сейчас написали про него бандерлоги пера, каких бы ток-шоу наснимали! Что-нибудь типа «Сенбернар-убийца из Кандалакши!», «Собака Баскервилей из Заполярья откусила руку сезонному рабочему!». А далее последовали бы призывы запретить породу сенбернар, а всех ее представителей уничтожить. Но это к слову.
Городское житие Фрама
Фрам, таким образом, в экспедициях кусался весьма осмысленно, по делу, но в городских условиях в принципе был вполне добропорядочным и симпатичным хозяйским псом, честно отходившим курс ОКД на ближайшей к дому дрессировочной площадке. Нет, через снаряды он, конечно, не прыгал, да и на лестницу залезал кряхтя, как российский турист с ручной кладью, штурмующий после отвальной трап самолета в Шарм-эль-Шейхе.
В общем, о существовании команд послушания Фрам, безусловно, представление имел. Однокомнатную квартиру в Черемушках он делил с хозяевами – супругами Лифшицами – и кошкой, которую по большей части не замечал, но иногда воспитывал, полностью забирая замирающее от страха тело безмозглого, но вороватого существа в пасть. Что, собственно, привело меня к близкому знакомству с Фрамом? Разумеется, просьба товарища.
– Иван Игоревич, – произнес как-то могучий гидробиолог, – что ж вы только бабки зарабатываете, «впаривая» непосвященным сокровенные знания основ этологии и зоопсихологии, а товарищу помочь не можете?
– Почему ж не могу, Александр Владимирович? С превеликим удовольствием. А в чем суть проблемы? Кошка в очередной раз нагадила в тапки? Или Фрам
– Нет, друг мой. – Александр посерьезнел. – Мне надоело работать якорем для моего четвероного друга.
– А что уроки ДОСААФ?
– Не в коня корм.
– А двигательные навыки, полученные в славном спортивном обществе «Зенит»?
– Да не хватает их уже на эту скотину, – сказал Лифшиц, причем на слове «скотина» его голос потеплел. Несмотря на богатырскую внешность, гидробиолог был человеком мягким, нежно любившим Фрама, чем, строго говоря, его питомец и пользовался.
– Обои полетим, – процитировал я популярный в те времена фильм «Служили два товарища», тем самым показав, что окажу товарищу посильную поддержку.
Как оказалось, в дополнение к общей распущенности, Фрам обладал «забавной» привычкой: если в дом приходили гости, то, улучив момент, когда хозяева не видели, он прижимал пришедшего к стенке, виляя при этом хвостом и подставляя спину для поглаживания. Гость, как правило, соображал быстро и принимался гладить добродушного гиганта. В ответ Фрам вилял хвостом еще сильнее, но когда гость прекращал ласкать собаку, то откуда-то из утробы раздавался столь устрашающий рык, что прижатый к стенке «потерпевший» вынужден был спешно продолжать процесс. И лишь отчаянные смельчаки, и то не сразу, отваживались сиплым голосом позвать на помощь хозяев. А многие так и стояли, боясь выдохнуть, пока хозяева не замечали конфуза и не отводили Фрама.
Подумав на досуге, оценив все, что я знал про Фрама, в «анамнезе» которого было несколько отправленных в больницу бичей-злодеев, я решил, что лучше с этим неординарным псом знакомиться на улице.
Прогулка с «чудовищем»
Ярким зимним днем Фрам и Лифшиц встретили меня на пустыре перед домом. Сенбернар весьма спортивной наружности бросился мне навстречу, радостно виляя хвостом. На другом конце поводка, подобно «Запорожцу», взятому на буксир «КамАЗом», болтался его могучий хозяин.
– Александр Владимирович, ты ему скомандовал бы, что ли, что-нибудь типа «Рядом», – обратился я к товарищу.
В ответ Лифшиц виновато улыбнулся.
В таких случаях, когда собака команду «знает», но она для нее скорее призыв или просьба, а вовсе не приказ, не исполнить который невозможно, лучше всего начать «лечение» с отработки простых навыков. Таких, например, как движение на провисшем поводке по командам «Тише» (поводок любой длинны, провисший) и «Рядом» (нормативная команда, собака двигается у левого колена владельца). И затем можно плавно переходить к подзыву по команде и «комплексу»: «Сидеть», «Лежать», «Стоять» у колена хозяина и в движении.
Но это потом, а для начала неплохо было бы научить хозяина совершать правильные рывки поводком. Я подчеркиваю – рывки! Рывок поводком – эффективное воздействие на собаку, доставляющее ей неприятные ощущения (отрицательное подкрепление словом). Идешь правильно – неприятные рывки прекращаются, что само по себе подкрепление положительное. Тянешь – получаешь рывок.
– А как же рвануть за поводок, если он натянут, – с сомнением спросил меня Лифшиц.