Собиратель автографов
Шрифт:
Алекс почувствовал ни с чем не сравнимое удовольствие от мысли о фото Харрисона Форда в «Соколе тысячелетия» [24] , как нарочно подписанного:
Марку, с добрыми пожеланиями.
Харрисон Форд
Открытка лежала в этот самый момент в его сумке, и он не имел ни малейшего намерения продавать ее Марку Рубинфайну, даже если бы тот заплатил двадцать тысяч фунтов и добавил свою печень в придачу.
— Даже не знаю. Вряд ли… — замялся Алекс, потирая подбородок. — У меня есть кое-что Марлона Брандо… Один Брандо, небольшой, семь на пять. Правда, немного потертый.
24
«Сокол тысячелетия» —космический корабль из «Звездных войн».
Рубинфайн покачал головой:
— Нет, это не для меня. Мне позарез нужен Форд. Я же его поклонник, Алекс, ты знаешь.
Вкус на автографы у Рубинфайна был настолько гойский, что у Алекса голова шла кругом. Причем раввин был в этом не чуточку гоем, то есть неевреем, а гоем законченным. Как Харрисон Форд в фильме о гоях типа амманитов [25] .
— Он — Собиратель Автографов? — спросил рабби Грин.
— Он — Собиратель Автографов, — подтвердил Рубинфайн.
25
В фильме «Свидетель» герой X. Форда тайно проникает в общину амманитов (амишей) — американских меннонитов, последователей швейцарского священника Якоба Аммана, эмигрировавшего в Эльзас (XVII в.).
— Ты — Собиратель Автографов? — вновь спросил Грин.
— Это за мои грехи, — ответствовал Алекс Ли Тандем.
— Ты коллекционируешь автографы? — не отставал Грин.
— Я не коллекционер, — отчетливо выговорил Алекс Ли, — я ими торгую. Занимаюсь этим не для себя лично. Предпочитаю называть это бизнесом.
Грин нахмурился. Левая половина его лица дернулась вверх, словно кто-то на небесах, забросив удочку в надежде поймать священнослужителя, только что поддел его на крючок.
— Ты повсюду ходишь за знаменитыми людьми? — поинтересовался Грин, помахивая пальцем. — С ручкой и бумагой? Но люди имеют право на личную жизнь, хоть немного. Если их показывают по телевизору, это не значит, что у них нет чувств. Тебе следует оставить их в покое.
Алекс тяжело вздохнул:
— Я за ними не охочусь. Я не охотник и не коллекционер. И собираю автографы постольку, поскольку они нужны для торговли. Продаю, покупаю. Как в любом бизнесе. Не жду у выхода из театра до полуночи. Это ребячьи забавы.
— Ну… ладно… — Дарвик повозил мясистым языком по верхним зубам. — Если ты такой умный… Нет у тебя Бетти Дэвис? Правда, ты слишком молод, чтобы помнить Бетти, но…
— Нет, — отрезал Алекс, похлопав по сумке, словно хотел убедиться, что Бетти там нет. — Нет… Была одна, еще молодая, в фильме «Иезавель», но ушла неделю назад.
Дарвик хлопнул в ладоши:
— Ты знаешь Бетти? И ты понял, как она мне нравится. В ней была своя изюминка. Те, кто сейчас говорит о всяких кинодивах, на самом деле ничего не понимают. Хорошо, хорошо. И подумать нельзя, что такой увалень, как ты, может знать Бетти. А ты ее знаешь.
Тандем закрыл рот, сунул свободную руку в карман брюк и потрогал собственные яички. В прошлом это всегда спасало его от поспешных, необдуманных действий.
— Ее каждый знает, — изрек он спокойно, добавив
— Ба! Меня здесь через две недели не будет. Я прилетел на несколько дней, — сообщил Дарвик, но все-таки протянул руку и взял у Алекса карточку. — Прочитай-ка свое имя. Алекс… как дальше? Не могу разобрать.
— Ли Тандем. Я думал, что написал его отчетли… о, посмотрите, оно напечатано здесь, ребе, на другой стороне. Алекс Ли Тандем.
— Алекс Ли Тандем? «Автографы от Тандема: больше звезд, чем в Солнечной системе». Хм? В любом случае, что это у тебя за фамилия такая — Тандем? Ты переменил веру?
— Его отец, Ли Джин Тандем — светлая ему память — был китайцем, — объяснил Рубинфайн, напустив на себя столько важности, что Алекс едва удержался, чтобы не засветить ему в глаз связкой ключей. — Изначально — Тан. Но кто-то решил, что Тандем звучит лучше. Странно — ясно, что нет. Мать — Сара. И сейчас живет здесь. Достойная уважения леди.
— На самом деле китаец, — отозвался Дарвик. — На самом деле.
— Это все на самом деле, — заверил Алекс Ли. — А теперь, джентльмены, если вы меня простите…
— Прощаем, прощаем, — затараторил рабби Дарвик, наклоняясь и снова проводя рукой по шкафу. — Если не можешь помочь, то хоть не мешай!
— Если ты не с нами, ты против нас! — заявил рабби Грин.
— Ладно-ладно, — вставил Рубинфайн. — Может, ты перестанешь углубляться в то, чего нисколько не понимаешь? Может быть. И может, я увижу тебя в субботу. Нам надо серьезно поговорить, Алекс. И может, удастся побеседовать о многом. Однако «может» — слово для людей, Алекс. «Может» — для Маунтджоя. Но по велению Господа никто из людей говорить «может» не должен.
— Да, — согласился Алекс. — О’кей.
— Слова «может» в его лексиконе нет.
— Отлично, — бросил Алекс. — Заметано.
— И, Алекс, если ты…
У Алекса челюсти свело судорогой, до того его достал Рубинфайн, потребовалось усилие, чтобы их разжать.
— Если что, ребе?
— Если у тебя будет Форд — вспомни обо мне.
ГЛАВА 4
Ход, или Величие [26]
26
Ход (величие Бога) — восьмая из десяти сфирот.
У дверей расположился старик, от которого дурно пахло. Он пытался принять бравый вид, но получалось не очень. Прямо под табличкой «Принимать пищу запрещается» двое школьников уминали что-то за обе щеки. В конце вагона три женщины в одинаковых ярких куртках делились воспоминаниями о прошедшем уикэнде. Как бы между прочим они все время поводили грудями и бедрами, прекрасно зная о собственной привлекательности. Иногда их разбирал хохот, и они повисали на ремнях, за которые держались для равновесия, и всем своим видом демонстрировали, как им весело. Алекс подумал, что они друг друга недолюбливают.