Собиратель чемоданов

Ляшенко Ольга Валентиновна

Как же в таком случае оценить это непрестанное переделывание: как улучшение или как ухудшение?

Это зависит от принятых критериев оценки, иными словами, от того, что считать пользой, а что — вредом, что злом, а что — благом, что честностью, а что — коварством. Как гласит народная мудрость, «что в Чемоданах здорово, для собирателя — смерть». В связи с этим приходит на ум и известное изречение великого собирателя и знатока чемоданов Дмитрия Ивановича Менделеева. Как-то раз, отдыхая в своем имении Боблово, Дмитрий Иванович совершенно случайно оказался на кухне, где местные крестьяне перебирали собранные в лесу грибы. Вдруг одна маленькая девочка, увидев среди грибов мухомор, закричала: «Смотрите: поганый гриб! Поганый гриб!». Тогда Дмитрий Иванович наклонился к ней и сказал: «Запомни: Природа не рождает ничего поганого. Только несъедобное, да и то не для всех».

Но, как бы то ни было, даже в отсутствии твердых критериев, можно руководствоваться следующими бесспорными соображениями.

Во-первых, маловероятно, чтобы какое-нибудь разумное существо, а уж тем более целое разумное сообщество стало

бы в своей деятельности сознательно и целенаправленно стремиться к ухудшениям. Во-вторых, столь же маловероятно, что это собщество так же сознательно и целенаправленно тратило бы собственные силы и природные ресурсы на совершенно нерезультивную деятельность, так сказать, на переливание из пустого в порожнее. Таким образом, и то и другое исключено. Что же остается? Очевидно, что остается лишь один из трех возможных путей — путь последовательных и несомненных улучшений, каковой, соответственно, и следует считать основным направлением жизнедеятельности чемоданных жителей.

При всей прозрачности и самоочевидности всех приведенных аргументов приходится только удивляться тому, что они до сих пор остаются недоступными пониманию противников принятия и ратификации Дополнительных протоколов к Нью-Йоркской Конвенции о сокращении безгражданства от 30 августа 1961 г. (см.: Протокол I «О порядке предоставления гражданских прав чемоданным жителям, вынужденно покинувшим естественную среду их обитания» и Протокол II «О порядке предоставления и гарантиях защиты гражданских прав чемоданных жителей, добровольно покинувших естественную среду их обитания».

Как известно, еще в ходе Гаагской дипломатической конференции 28 октября — 1 ноября 2000 г. развернулась острая полемика по ряду вопросов, касающихся обеспечения необходимых условий для жизнедеятельности чемоданных жителей вне естественной среды их обитания. Эта конференция, открывшаяся в Гааге 28 октября 2000 г., в тот же день была прекращена и возобновилась в Берне, затем (в ночь с 28 на 29 октября) перебазировалась в Мюнхен, оттуда в Стокгольм (30 октября); следующие четыре заседания проходили в Йоганнесбурге. Завершилась конференция в Гааге 1 ноября 2000 года подписанием Конвенции «О допустимых и недопустимых способах сохранения природной среды обитания чемоданных жителей», известной как Гаагская конвенция 2000 г. Как видно уже из названия документа, поблемы бывших чемоданных жителей, решивших (добровольно или вынужденно) обосноваться на Поверхности, так и не получили в нем отражения.

Между тем, как справедливо заметил на заключительном заседаний Гаагской конференции глава делегации Японии, «проблема чемоданов — это в сущности не проблема чемоданов. И это даже не проблема чемоданных жителей, которые живут в чемоданах. Проблема чемоданов касается в основном тех, кто находится снаружи, то есть нас с вами. Когда я оказался снаружи, я встретился с многими проблемами, которых нет в чемоданах. Поэтому я прибыл сюда, чтобы решать эти проблемы, и как можно быстрее».

Главной причиной неудач Гаагской конференции оказалась крайне непримиримая позиция, которую заняла делегация Всемирной Ассоциации Национальных Обществ Собирателей Чемоданов (ВАНОСЧ). Пользуясь не только своим численным преимуществом, но и явным физическим превосходством, члены делегации ВАНОСЧ неоднократно срывали заседания конференции. К концу октября среди них выделилась группа так называемых «консерваторов», которые стали применять недозволенные методы убеждения, а в конце концов покинули зал заседаний и открыто встали на путь международного терроризма. Именно по этой причине организаторы конференции были вынуждены периодически менять место ее проведения. Некоторые заседания проходили в полулегальных условиях: о месте и времени их проведения участников извещали персонально, непосредственно перед началом заседания.

Тем не менее участники первого международного форума, посвященного проблеме чемоданов, мужественно продолжали поиски разумного компромисса. В процессе этих поисков многие положения проекта, вызывавшие наибольшее число возражений, были из него исключены или заменены другими. В результате всех изменений Гаагская конвенция была наконец подписана и ратифицирована всеми странами и организациями-участницами, в том числе ООН и МККК, за исключением лишь ВАНОСЧ, делегация которой не принимала участия в двух последних заседаниях.

Как и следовало ожидать, нормы принятого в результате всех возможных компромиссов документа носили расплывчатый и декларативный характер, поэтому он не удовлетворил ни одну из заинтересованных сторон. С выходом на политическую арену новых субъектов международных отношений стал все чаще подниматься вопрос о необходимости либо внести существенные дополнения в соглашения, выработанные Гаагой, либо попытаться подойти к проблеме чемоданов с принципиально иной стороны.

В декабре 2000 года инициативная группа, образованная Всероссийским Комитетом по защите гражданских прав лиц, имеющих право на получение гражданства и ожидающих его получения, открыла научную конференцию в Рыбинске, предложив на обсуждение тексты проектов двух Дополнительных протоколов к Нью-Йоркской Конвенции о сокращении безгражданства от 30 августа 1961 г. Между прочим, критикуя результаты Гаагской конференции, инициаторы тверского форума заявили: «То, что столь долго обсуждавшиеся положения конвенции о запрещении консервации, рано или поздно должны были быть приняты, всем было ясно уже заранее. Но точно так же было заранее ясно, что эти положения мало что дадут как собственно чемоданным жителям, так и тем, кто заинтересован в защите своих прав снаружи. Гаагская конвенция серьезно затронула лишь интересы собирателей, чего, быть может, и вовсе не следовало делать, ибо теперь у нас появились непримиримые враги, опасные не только

своим фанатизмом, но и тем, что не гнушаются никаким средствами в политике. До Гааги собиратели тоже не любили чемоданных жителей, но не за то, что они жили или хотели бы жить на Поверхности, а за то, что они портили их чемоданы. В качестве средства против расселения чемоданных жителей они придумали консервацию, хотя консервация — теоретически не единственный, да и не самый радикальный способ спасти чемоданы. Например, используя свои политическую смекалку и влияние в обществе, собиратели могли бы существенно поспособствовать переселению всех чемоданных жителей на Поверхность. Но они выбрали консервацию, как самое простое и дешевое (и к тому же — справедливость требует это добавить — самое безвредное для последних) средство. Теперь консервация запрещена, и собиратели уже не просто не любят, они ненавидят нас, причем опять-таки не за то, что мы живем или хотели бы жить на Поверхности (на это им, в сущности, наплевать), а за то, что мы, сами не зная зачем, приложили руку к ее запрещению.

Кроме того, у нас сложилось впечатление, что активисты Гааги ломились в открытую дверь, требуя наделить бывших чемоданных жителями правами, которыми они, в соответствии как с международным правом, так и с внутренним законодательством большинства стран, уже и без того давным-давно обладают. Реальная проблема состоит лишь в том, как нам реализовать свои личные права, и в первую очередь — самое важное из них, право на гражданство, закрепленное статьей ст. 15 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 г. Ведь только благодаря своему гражданству отдельные лица могут в нормальном порядке требовать реализации и всех остальных своих личных прав, которые в большинстве цивилизованных государств закреплены в конституциях».

Рыбинская конференция, начавшаяся по инициативе ученых, быстро переросла рамки научного форума. Государства и другие субъекты международного права, обеспокоившись происходящим, начали срочно присылать своих представителей, наделенных соответствующими полномочиями. Спор разгорелся с новой силой, уже на дипломатическом уровне.

Обсуждение Дополнительных протоколов продолжается по сей день, и конца ему в обозримом будущем не предвидится. На сегодняшнем этапе переговоров одним из главных камней преткновения стала терминология. Сначала противники протоколов навязали конференции схоластическую дискуссию об определении человека. Тем самым они фактически начали ревизию всего современного международного права, в котором, пожалуй, нет такого акта, который не содержал бы этого понятия или не подразумевал его. Еще одной излюбленной мишенью так называемых нео-гуманистов стал термин «улучшения», употребленный в пункте 5 проекта Протокола I, содержащем характеристику деятельности чемоданных жителей вне природной среды их обитания <…>

<…>

Что же касается ратификации Протоколов хотя бы одной из стран-участниц, то об этом пока не приходится и мечтать.

(Из дайджеста «Международная жизнь — 2000» С. 55–69).

Приложение 5. Еще раз к вопросу о черепных коробках

<…> Истинная мотивация столь нетипичного для чемоданных жителей поведения до сих пор не ясна, о чем свидетельствует обширная научная литература, отражающая, к сожалению, пока неудачные попытки с самых разных строн подойти к этому вопросу. Живой интерес к нему проявляют не только этопсихологи, психолингвисты, культурологи, но и представители богословской науки. В частности, в специально организованной в сентябре прошлогогода беседе одного видного немецкого теолога, священника Общины Христиан из Штудтгарта д-ра Р. Ш. с представителями научной и творческой интеллигенции одной частной коллекции, местонахождение которой ее жители пожелали оставить неизвестным, вопрос о черепных коробках занял одно из центральных мест. Собственно, только жгучий интерес к этому вопросу и побудил д-ра Р. Ш. приложить максимум усилий к организации телемоста. Прежде всего, многих трудов ему и его помощникам стоило разыскать подходящие чемоданы: при помощи специальных методов этнолингвистики среди нескольких тысяч пользователей ICQ были выявлены предполагаемые чемоданные жители, после чего начались долгие переговоры с каждым из них лично. «Чем более скрытным оказывался респондент, — вспоминает д-р Р. Ш., - тем больший оптимизм он нам внушал: ведь нам нужны были настоящие чемоданные жители. Мы искали такую коллекцию, в которой никогда не принимались законы о выходе из Чемоданов и никто из жителей которой не только ни разу не бывал снаружи, но и не предпринимал никаких попыток заочно натурализоваться в стране нахождения коллекции. [184] Наконец долгие поиски увенчались успехом: мы нашли именно такие Чемоданы. Еще несколько месяцев ушло на то, чтобы добиться согласия на встречу: одной из характерных особенностей чемоданных жителей является то, что они готовы обсуждать что угодно, с кем угодно и сколь угодно долгое время, но — без процедуры и протокола. Любое предложение как-то зафиксировать результаты обсуждения вызывает у них настороженность и решительный отказ, как правило, ничем не мотивированный, если не принимать в расчет ничего не значащие отговорки, либо, за недостатком даже таковых, знаменитое чисто чемоданное «мало ли что».

184

С тем, чтобы приобрести гражданство этой страны. В настоящее время, по законодательству ряда европейских государств, такое возможно. – сост.