Собиратель чемоданов
Шрифт:
— Как и следовало! Вскрыл тюбик, извлек из него клей, а потом, по мере надобности, набирал и носил в крышечке от игольника. Конечно, пришлось потрудиться, но зато и стол не поврежден, и пострадавших нет, и картины висят где положено. Между прочим, — чуть не забыл! — там, в ящике, лежит целая пачка денег. Я, когда возился с клеем, наткнулся на нее и подумал: «Надо будет сказать соседу. Может, ему деньги нужны».
21. Коллекционер нахмурился. Под ходу рассказа Чемодасы его радужное настроение постепенно рассеивалось.
— Я знаю об этих деньгах, — сказал он, становясь замкнутым. — Но тратить их нельзя. Я их коплю, чтобы купить одну вещь.
— Зачем покупать вещи? — изумился Чемодаса. — Это же бессмысленная трата денег! Вы знаете, у кого эта вещь сейчас находится?
— Разумеется.
— Так пойдите и возьмите ее. Чего проще?
— Вы предлагаете мне украсть?!
— Зачем красть? Просто придите и потребуйте.
— Я вас не понимаю!
— Ты несешь вздор, — вмешался Упендра. — Нас могут не так понять. Это же не Чемоданы, чтобы… — он смутился и замолчал.
— Нет, даже если это чемоданы! — решительно сказал Коллекционер. — Я не собираюсь садиться в тюрьму. Вся моя коллекция собрана исключительно легальными способами. У меня на многие чемоданы даже имеются квитанции и приходные ордера. Вот и сейчас я собираюсь приобрести один чемодан. И если у меня пока не хватает денег, это же не значит, что я должен идти на грабеж!
— Вы не так поняли, — сказал Упендра. — Мой друг совсем не то имел в виду. Мы тоже стараемся действовать исключительно легально. Просто в каждом месте свои законы. Лучше расскажите, если это не секрет, какой чемодан вы собираетесь купить. Это очень интересно.
— Я собираюсь купить чемодан великого полководца Александра Македонского, с которым он ездил в Индию, — охотно поведал Коллекционер. — Это старинный чемодан, ему уже больше ста лет, но он прекрасно сохранился и выглядит почти как новый.
— Значит, полководец аккуратно пользовался, — вставил Чемодаса. — Великого человека сразу отличишь: у него во всем порядок.
Но Коллекционер пропустил его замечание мимо ушей.
— Человек, которому он сейчас принадлежит, — продолжал он, чрезвычайно довольный, что нашел в Упендре заинтересованного слушателя, — обещал не продавать его никому, кроме меня. Он сказал, что будет ждать сколько угодно, пока я не соберу нужной суммы. Я вижу, вы тоже интересуетесь чемоданами? Жаль, что я сейчас не могу показать вам свою коллекцию.
— А что с ней случилось? — насторожился Упендра.
— К счастью, пока ничего, — сказал Колекционер. — Просто я потерял ключи от чемоданов, но мне их скоро принесут. А пока можно любоваться снаружи, — и он с любовью устремил взгляд на белый чемодан.
22. — Да. Снаружи они великолепны, — сказал Упендра. — Я думаю, это самый выгодный ракурс, когда стоишь вот так, достаточно далеко, да еще на возвышении. Вблизи это воспринимается тяжеловато.
— Я бы так не сказал, — возразил Коллекционер, но, спохватившись, согласился:
— Пожалуй, вы правы. Лучше всего любоваться отсюда, — а про себя подумал:
«Хорошо
Чемодаса и вправду чуть было не предложил в два счета решить проблему с замками. Просто он вовремя сообразил, что как раз в случае с чемоданами это лишнее, и прикусил язык. Но, невольно залюбовавшись возвышающейся вдали белой громадой, он вдруг почувствовал прилив вдохновения и не удержался, чтобы не поделиться своими идеями:
— А я бы знаете, как сделал? Я бы возвел вокруг Чемоданов художественную ограду. И еще можно снаружи пристроить башенки, а по всему периметру, на достаточном расстоянии, — ров с водой, чтобы было похоже на крепость. Для большей неприступности. Но только я за то, чтобы все работы производить исключительно снаружи!
— Это правильно, — поддержал Упендра. — Зачем нам соваться в чужие чемоданы? Тем более, что это — коллекция.
— Ну, что ж. Снаружи — так снаружи, — согласился обрадованный Коллекционер. — Я не против.
Он рассудил, что препятствовать им он все равно не в состоянии, для этого ему пришлось бы бросить работу и сидеть безвылазно дома. «Но чем больше они будут заняты снаружи, тем меньше им захочется совать свой нос в чемоданы. Так что пускай», — решил он.
К тому же он мысленно уже видел Чемоданы преображенными, в виде прекрасного архитектурного ансамбля, от которого веет стариной и неприступностью. Этот образ как нельзя лучше выражал его меланхолию.
— А здесь, на столе, я поставил бы что-то вроде беседки, — продолжал Чемодаса. — Для наблюдения.
— Что может быть лучше! — мечтательно произнес Упендра, — Вечерами сидеть в беседке, пить чай и любоваться стариной.
— Действительно, что может быть лучше? — согласился Коллекционер. — Сидеть в беседке с видом на Чемоданы, пить чай… Кстати, не пора ли нам перекусить?
— Честно говоря, не отказались бы, — признался Упендра.
И Коллекционер отправился на кухню за чаем и бутербродами.
23. Едва он остался один, как на него вдруг снова нахлынули сомнения. «И чему обрадовался? — начал он укорять сам себя. — Ведь до сих пор так и не выведал, кто они такие. Хуже того: сам, как дурак, зачем-то рассказал о коллекции. Теперь придется все начинать сначала, а насчет чемоданов сказать, что пошутил».
Он наточил поострее сапожный нож, достал из холодильника сыр и уже собирался заняться бутербродами, но вдруг подумал: «А все-таки странно: как они успели все это проделать за такое короткое время? Что-то здесь не то… Что-то во всем этом есть такое…»
Неожиданная и ни на чем не основанная догадка пронзила его, словно удар электрического тока. Позабыв о дипломатии, он вскочил, опрокинув табурет, опрометью бросился в комнату и прямо с порога, севшим от нового потрясения голосом спросил: