Собиратель
Шрифт:
Как и следовало ожидать, начальник ГУВД в широкой рубахе, похожей на огромную распашонку, потребовал доложить о проделанной работе, и Влад чувствовал, что доклад его будет напоминать явку с повинной: я такой сякой выехал на место, совершил должностное преступление, в чём искренне раскаиваюсь. Ну, а дальше надеяться на народную мудрость про повинную голову, которую меч не сечёт, авось смягчат наказание.
Пока Кунгуров предавался горестным размышлениям, Колыванов достал из кармана штанов сигареты, неторопливо закурил. Он понимал смятение оперативника и давал ему возможность
Пауза затянулась, Влад слегка поёжился от состояния душевного раздрая и начал:
– Товарищ генерал-майор…
– Минуточку, – прервал его Колыванов, – давайте, для начала, договоримся, что общаемся без чинов. Мне, я полагаю, представляться не надо, Захара Хонгоровича вы и так знаете, а как нам вас величать?
Прокурор оторвался от созерцания звезд и уставился на Кунгурова непроницаемыми узкими глазами.
– Кгм, – прочистил горло Влад. Какие политесы, надо же. Неожиданно. – Старший оперуполномоченный капитан полиции Кунгуров Владислав.
– А дальше? – спросил Колыванов. – Отчество?
– Сергеевич.
– Вот и давайте, Владислав Сергеевич, спокойно без нервов, расскажите нам с Захаром Хонгоровичем всё неторопливо и подробно: когда и от кого поступило сообщение о преступлении, в каком составе группу отправили на выезд, что удалось выяснить по прибытии на место, с кем побеседовать, какие документы составлены. Протокол осмотра хотелось бы почитать, где он, кстати?
Вот и пришла пора каяться, понял Влад. Ну, приступим, помолясь, как говорит Соловец.
– Виноват, товарищ генерал-майор, – начал Кунгуров, но Колыванов поднял сросшиеся брови и покачал головой, – виноват, Николай Васильевич, – скороговоркой исправился Влад, – протокол не составляли.
– Почему?
И что говорить?
На помощь неожиданно пришёл прокурор:
– Потому что у Марины Вячеславовны своеобразный стиль работы, Коля. Она к сараю даже не подходила, – ответил он за Кунгурова. – Давай вопрос о составлении документов напоследок оставим.
– Хорошо, – покладисто согласился Колыванов и благожелательно продолжил. – Владислав Сергеевич, вы не торопитесь виниться. Кто в чём виноват, и виноват ли – это мы потом решать будем. Забудьте про доклады, просто рассказывайте что видели, что чувствовали. Безо всяких оглядок, как приятелю за банкой пива.
Ага, приятели нашлись, вот так расскажешь, а потом половину отдела уволят, подумал Кунгуров.
Колыванов давно притоптал окурок, и закурил новую сигарету, стоял спокойно, слегка расставив ноги. Не смотря на крупные габариты, он был весь какой-то подогнанный, как корпус корабля, и лёгкий ветер слегка теребил края его необъятной размахайки, похожей на парус. Тихое похлопывание веточки о ногу Санджиева тоже не прибавляло уверенности. Но деваться некуда, надо рассказывать. И Влад рассказал. Только факты: как дежурная группа была направлена на происшествие; как нашли Алексея Перова с разбитой головой; о неудачной погоне, о начале осмотра и рассыпавшейся голове,
– Это всё, Николай Васильевич, дальше вы приехали.
Колыванов затушил очередной бычок, достал новую сигарету, закурил. Перехватил взгляд Кунгурова и протянул ему открытую пачку:
– Берите, не стесняйтесь.
Влад сигарету взял, затянулся, удивляясь превратностям судьбы. Если б кто-нибудь ещё утром сказал, что ночью ему предстоит с двумя большими начальниками запросто беседовать, да ещё их куревом угощаться – не поверил бы. Да и никто бы не поверил.
– Что думаешь, Захар Хонгорович? – спросил между тем Колыванов, выдыхая длинную густую струю дыма.
– Думаю, что разгильдяйство и безалаберность иногда бывают кстати. Не часто. Но сейчас как раз такой случай. У меня к вам несколько вопросов, Владислав. Вы курите, не надо нервничать и напрягаться.
Кунгуров выразил готовность немедленно отвечать.
– Правильно ли я понял, что тело видели четверо: вы, эксперты и стажёр?
– Правильно.
– Но стажёр в осмотре не участвовал и никаких метаморфоз не видел?
– Именно так.
– Почему вы решили, что преступник где-то рядом, когда приехали сюда?
– Кровь на рубашке у стажёра была совсем свежая, даже еще не вся впиталась.
– Собака след взяла?
– Вроде взяла, только она на стену сарая лаяла. Кинолог пояснила, что след идёт поверху стены на крышу, на земле следов собака не нашла. А стена гладкая, у деревьев рядом ветки тонкие, по ним не забраться. Я решил на крышу по забору залезть. Не получилось. А потом судмедэксперт прибыл, Михаил Данилович замок снял, вот мы и отвлеклись.
– Дальше преследовать не пытались?
– Нет.
– Понятно. С какого момента началась видеозапись?
– Как только мы вошли в сарай. Это Михаил Данилович предложил, он сказал, что потом перенести на бумагу по видео будет правильнее.
– Понятых почему нет?
– Михаил Данилович сказал, что лучше, чтобы никто этого не видел.
Санджиев кивнул:
– Михаил Данилович сказал, Михаил Данилович предложил. Значит, руководил на выезде криминалист. У вас всегда так? Это риторический вопрос, можете не отвечать. Хорошо, что хоть кто-то тут голову не потерял.
Констатация факта заставила Кунгурова поёжиться. Щекам стало горячо. Он ведь действительно чуть более двух часов назад досадовал на то, что его заставляют делать чужую работу. Не кочевряжился бы, начал бы писать протокол, сейчас было бы не так стыдно. А то, что Данилыча послушал…
– Я растерялся, – искренне ответил Влад.
– Я так и понял. Считаю необходимым составить протокол осмотра немедленно, – продолжал Захар Хонгорович. – По памяти ничего писать не надо. Опишите обстановку вокруг сарая и внутри, остальное допишите по видео.