Собиратель
Шрифт:
– «Остальное» – это уничтожение?
– Если придётся. Но исчезновение экспедиций повышает вероятность такого исхода.
– Ясно. А отправить в аномалию вы решаете меня… А если я откажусь?
– Боюсь, вы не сможете отказаться, – отрезал Томас. – Пока безопасность Земли под вопросом, мы вправе игнорировать права, данные вам Конституцией.
– А разве это законно?
– Повторяю: безопасность всего человечества под вопросом. Ни юридические нормы, ни этические соображения не заставят нас отказаться от своих действий. Мы должны установить, что это
– Пытать меня, что ли, будете? – удивился Эдриан.
– Если понадобится. Но можно обойтись и без этого. В любом случае, вы не покинете Проксиму-Б до тех пор, пока проблема не решится.
Эдриан, шокированный услышанным, переводил взгляд с одного собеседника на другого. Он надеялся встретить если не поддержку, то хотя бы сочувствие – но не увидел и следов этого. Все присутствующие давно уже знали, зачем он прибыл сюда, и не собирались ему помогать. Он был нужен им как инструмент, который может приподнять завесу тайны над случившимся.
– Стало быть, выбора у меня нет… – сказал он через несколько минут молчания.
– Нет, – подтвердил Томас. – Дата следующей экспедиции уже назначена. Вы её единственный участник.
За те несколько дней, что у него были, Эдриан занимался изучением материалов, составленных местными исследователями. Увы, большинство описаний сводилось к одной-единственной фразе: «Природа данного явления не установлена».
В день экспедиции его отвезли в тот самый гараж, где они сменили вездеход на машину. В специальных помещениях он надел скафандр, который специалисты проверили не один раз, после чего сел в вездеход и отправился к аномалии.
Кроме него, в салоне никого не было, а кабина водителя была отделена от него перегородкой. Вездеход выехал из гаража через наиболее охраняемые ворота, миновал очередной тоннель и выехал на бездорожье.
Ремни безопасности помогали не выпасть из кресла, но удобства не прибавляли. Никакие амортизаторы не спасали от безумной тряски. Окон в вездеходе не было, так что Эдриан мог только догадываться, что же происходит снаружи. Спустя полчаса вездеход остановился, а в шлеме скафандра зазвучал голос профессора Блейка:
– Вы прибыли. Как чувствуете себя?
– Если скажу, что у меня болит живот, вы отпустите меня домой?
– Понимаю вашу нервозность.
– Это навряд ли.
– Я наблюдаю Город уже несколько лет, друг мой. Мне знакомо это волнение.
– Волнение? Это не волнение, это страх. К тому же, сами-то вы здесь не были. И ради всего святого, перестаньте называть меня своим другом!
Друзей не отправляют на верную смерть.
– Как скажете. Можете назвать меня наивным, но я верю, что с вами ничего не случится. Итак, оставим в стороне патетику. Нам нужно подготовиться к выходу…
Эдриан и без того хорошо помнил, что нужно делать, но всё же выслушал Блейка не перебивая. Прикрепил трос от катушки вездехода, взял в руки портативную станцию с кабелем
Бури на поверхности, к счастью, не было – для экспедиции был выбран относительно спокойный день – но ветер всё равно был сильным. Эдриан вышел из вездехода и тут же увидел Город – его дома, улицы. До крайней улицы было метров двести-триста, их нужно было преодолеть пешком.
Вездеход и так приблизился к Городу максимально близко.
По шлему скафандра застучали песчинки, их частая дробь вскоре слилась в непрерывный поток шуршащего ветра. Эдриан шагал вперёд, думая об одном – хоть бы инфаркт не хватил его по дороге, как когда-то случилось с его покойным отцом. Тот, конечно, аномалий не исследовал, да и вовсе мужиком был довольно простым, не имевшим даже приличного образования. Первые три инфаркта он пережил, но на четвёртый раз отдал богу душу. И сейчас, по мнению Эдриана, с ним могло случиться то же самое.
Умирать он не хотел. Шанс успешного исхода подобной «экспедиции», как он понимал, был крайне мал. Тем не менее, шагая вперёд, он не мог побороть в себе всё усиливавшееся любопытство.
Слева, насколько хватало глаз, видна была лишь безжизненная каменистая пустыня, из которой местами торчали скалы. Справа возвышалась стена купола, уходя к тёмному небу. А впереди, как ни в чём не бывало, стояли жилые дома – в окнах горел свет, по улицам ездили машины, фонари мигали…
Это было каким-то сюрреализмом, а подобное направление искусства Эдриана никогда не интересовало.
– Галлюцинация, – твердил он себе, не прекращая шагать. – Это просто галлюцинация.
Но Город был слишком уж реален. Вот уже видно было кошку, забиравшуюся на дерево, и собаку, лаявшую внизу. Вот пробежала девушка в спортивной форме и розовых наушниках. Вот у остановки затормозил автобус, а чернокожий водитель лёг грудью на большой руль, следя в зеркале за входящими пассажирами.
– Что вы сказали? – раздался в ушах у профессора голос Блейка.
– Ничего, это я так… – попытался отмахнуться тот.
– Но вы говорили о галлюцинациях.
– Нет… То есть, да, но ничего нового не произошло. Я просто удивляюсь, насколько реалистично то, что я вижу. Что бы ни было источником этого миража, оно явно обладает сильным психотропным воздействием.
– Вероятно, так и есть. Мы видим, как вы приближаетесь к Городу. Не забудьте проверить своё снаряжение, прежде чем пересекать предполагаемую границу Города!
Эдриан и сам не заметил, как дошёл до асфальтированной дороги. Проверив, на месте ли канат, прицепленный к его костюму, и не выронил ли он радиостанцию, он набрал в грудь воздуха и шагнул вперёд.
Внезапно идти стало проще. Он словно выплыл из тяжёлой воды, его движения стали плавнее и легче. Эдриан посмотрел на свои руки и не увидел скафандра. Нет, одет он был в джинсы и тёмный пиджак поверх футболки. На ногах были кожаные ботинки, а через плечо был перекинут ремень сумки.
– Это всё галлюцинация, – повторил Эдриан и уже приготовился было услышать новый вопрос от Блейка, но его не последовало.