Собирая тьму

Мари Аннетт

Она отвела взгляд и ушла прочь, направляясь к лестнице в подвал, где ждала ее кровать. Лир заметил движение и посмотрел на нее, но она лишь помахала и пошла дальше. Она задаст вопросы завтра. А пока нужно было поспать.

Она вспомнила, как ее кинжал плавно вошел в грудь грифона, и она смотрела, как угасает его жизнь в глазах. Она надеялась, что ей ничего не приснится.

ГЛАВА 11

— Как тебе вкус кровожадности?

Пайпер

открыла глаза. Сонливость окутывала ее, и она старалась сосредоточиться на знакомом женском голосе.

— Первый раз впечатляет. Но, как я и говорила, будет только хуже.

Пайпер подняла голову и осмотрела комнату: каменные стены и красивая резкая арка двери с вышитой шторой. Она лежала на низкой кровати с мягкими шкурами зверей, которых не знала. В другом конце комнаты стояли два деревянных кресла с пухлыми подушками и низкими спинками у большого окна. За ним закат окрашивал горы золотом.

В одном из кресел сидела женщина, голубое платье лежало вокруг нее. Она убрала длинные золотые волосы за плечо и улыбнулась.

— Натания, — осторожно сказала Пайпер.

Она второй раз оказалась в разуме Натании во сне. Ей стало не по себе от этого.

Пайпер осторожно села, Натания закинула ногу на ногу и скрестила руки.

— Теперь ты мне веришь? — сладко спросила она.

Пайпер слезла с кровати и огляделась. Она была в доме дракониана, как в прошлый раз. Стены ничего не украшало, по углам стояли скульптуры из дерева и камня. Она опустилась у красивой деревянной статуэтки двух летящих дракончиков, их тела изящно изгибались. Она легонько задела пальцем гладкое крыло.

— Они не любили кристаллы, — прошептала Натания, глядя на Пайпер. — Они любили простую красоту.

Пайпер встала, озираясь с печалью во взгляде.

— Как это сделала семья Аида? — спросила она. — Как они нашли это место и разрушили?

— Не знаю, — ответила Натания. — Это было после гибели моего Нира.

Пайпер повернулась к женщине.

— Если бы ты не свела его с ума, место еще существовало бы.

— Думаешь? — холодно ответила Натания, в голубых глазах появилось серебро. — Судьба — не дорога, что сворачивает от каждого твоего решения. Это большой дуб с множеством ветвей, что расходятся на тысячи троп, где лишь один порыв ветра может оторвать твою ветку от ствола и отбросить навеки. Была ли я порывом, что оторвал Таротов с дерева судьбы, или они были обречены из-за далекой развилки на их пути? Никто смертный не знает.

— Все равно, — сказала Пайпер, — он умер из-за тебя.

— Да. А я умерла из-за него. Судьба его народа — не мои тревоги.

Пайпер вскинула бровь, но промолчала. Натания любила и ненавидела Ниртарота. Она не могла отпустить и идти дальше. Она была навеки заперта в воспоминаниях о нем, окрашенных его предательством.

Подавив зевок — нормально ощущать себя уставшей во сне? — она прошла мимо Натании к окну. Там не было стекла, просто открытая арка с широким подоконником, чтобы можно было сидеть. Прохладный вечерний

ветер ласкал лицо. Она коснулась резного камня, желая показать это место Эшу. Он опоздал на пятьсот лет, чтобы увидеть прекрасный дом его предков.

— Ты научилась управлять этим? — спросила она.

Натания пожала плечами.

— В какой-то степени. Кровожадность сильнее, когда эмоции уже накалены. Радуйся, что ты охотилась на врагов, а не союзников.

Пайпер повернулась к женщине.

— Как я могу управлять этим? Если бы Лир не вытащил меня…

— А что такого? — спокойно ответила она. — Твои союзники сильнее тебя, ты для них не опасна. Используй кровожадность. Радуйся своему гневу.

— Я не хочу никого убивать.

— Почему нет? Все убивают, чтобы выжить. Другие слабы.

Пайпер покачала головой. Натания не понимала, почему Пайпер не хотела убивать, и ее причина была неверной. Эш был сильнее Пайпер, но не когда она с Сахаром. Она поежилась от мысли, как навредила бы, если бы кровожадность и ненависть Сахара слились.

Она прижала ладони к подоконнику, борясь с волной презрения к себе. У нее не было выбора, она выпустила деймона в себе, чтобы выжить с магией, но казалось, что Пустота забрала у нее то, кем она была. Из нее вышел другой человек. Она выглядела так же — когда не была деймоном — но внутри едва узнавала себя.

— Ты всегда была такой, — сказала Натания. — Просто твоя сила спала. Ты была ребенком, не смогла справиться с силой. Теперь можешь. Прими это.

Пайпер покачала головой. Она не была убийцей. Она посвятила жизнь тому, чтобы быть Консулом — хранителем мира.

Натания встала и прошла к центру комнаты, ведя пальцами по каменной стене.

— Не стоило позволять ему защищать тебя. Он не видит тебя равной.

Пайпер отвлеклась от своих мыслей.

— Что?

— Твоя луна. Его желание защитить тебя — обоюдоострый меч.

Пайпер прищурилась и смотрела, как женщина обводит резьбу на стене.

— Ты же это ощутила? — шептала Натания. Серебряные глаза пронзили Пайпер. — Ты ощущала желание уничтожить слабого. Пока он не видит тебя равной, всегда есть шанс, что он из защитника станет хищником… и уничтожит тебя.

Она убрала светлые волосы с плеч.

— Так я выживала. Они не видели меня подопечной или девицей в беде. Я стояла рядом с ними, между ними, но не за ними. И их инстинкты не включались.

Пайпер скрестила руки, подавив дрожь от слов Натании.

— Может, Ниртарот был таким, но не Эш. Я видела его затемненным, он был не в себе, но не убил меня.

— Но охотился на тебя.

— И тогда он… ты знаешь, — она покраснела, вспомнив, как он прижал ее к стене, вспомнив его жаркие губы на ее горле. — Это меня не убило.

Натания холодно рассмеялась.

— Твое сердце страстно бьется, но ты наивное дитя. Ты все еще была его добычей, но в другом плане. Подумай: если бы ты не открылась ему, что бы случилось?

Пайпер застыла, мурашки побежали по рукам.