Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста
Шрифт:
С монсеньором Хавиером Айестой мы расстались по-дружески тепло. Раза три во время беседы он вдалбливал мне один и тот же тезис, явно нацеленный для передачи московским верхам: «Если в Испании к власти придут коммунисты, то «Опус деи» не будет против воли Господней и обязательно наладит деловые отношения с ними». Кстати, этот тезис очень понравился товарищу Пономареву, когда я докладывал о результатах своего визита в Испанию. А Хавиер Айеста в течение нескольких лет присылал в Москву поздравительные открытки к Рождеству Христову. Тоже приятно.
А тогда после трехчасовой беседы с монсеньором я уединился
Чей-то незнакомый мужской голос прохрипел на ломаном итальянском языке:
— Синьор Колосов? С вами говорит Отто Скорцени. Я нахожусь в вестибюле гостиницы. Разрешите подняться в ваш номер? Мне хотелось бы побеседовать с вами кое о чем.
Времени для раздумий не оставалось. И решил я рискнуть, хотя это был смертельный риск.
— Поднимайтесь. Я жду вас, синьор Скорцени.
А теперь некоторое отступление. В беседе на Старой площади товарищ Пономарев особо предостерег меня от контактов с официальным окружением Франко и от встреч со скомпрометировавшими себя в международном масштабе личностями, которые, возможно, захотят установить контакт с представителем правительственной газеты. «Необдуманными встречами вы, товарищ Колосов, — сказал заведующий Международным отделом ЦК КПСС, — можете нанести ощутимый ущерб стране, которую представляете, и себе лично, как журналисту, естественно. Понимаете, о чем идет речь? Поэтому будьте предельно осторожны».
Конечно же я — авантюрист. Вернувшись в Москву и докладывая товарищу Пономареву о результатах «испанской миссии», мне ничего не оставалось, как рассказать правду, но не всю.
— Товарищ Пономарев, мне прислали официальное приглашение на прием для иностранных журналистов, который устроил Франко.
— Ну и что, товарищ Колосов?
— В очень элегантной форме, при помощи испанских друзей, мне удалось не попасть на это мероприятие.
— Прекрасно.
— Ко мне на беседу напрашивался небезызвестный военный преступник Отто Скорцени, скрывающийся в Испании.
— Ну и что, товарищ Колосов?
— В категорической форме я отказал ему во встрече.
— Вы абсолютно правильно поняли свою миссию. Скорцени должен предстать перед судом. Ему нет прощения, и для него еще будет «персональный» Нюрнберг. Вы поступили, как и надобно поступать коммунисту.
Соврал товарищу Пономареву? Соврал. А что было делать? Через год после моей командировки в Испанию отправился писатель Юлиан Семенов — мой хороший приятель, между прочим. Его крамольные статьи я публиковал в «Неделе», когда занимал пост заместителя главного редактора еженедельника. Вернувшись в Москву, Юлиан позвонил мне:
— Ленька, привет! У меня для тебя сенсация!
— С приездом, Юлик. Что-нибудь надо опубликовать?
— Да, но про это потом. Я встречался с Отто Скорцени, представляешь!
— Представляю… — Мне сразу же стало почему-то грустно и тревожно на душе.
— Так тебе от него горячий нацистский привет. Что ж это ты, собачий сын, скрыл свою встречу со Скор-цени и ничего не напечатал? Ведь
— Юлиан, слушай меня внимательно. — Я начал говорить в телефонную трубку очень медленно и жестко. — Отто Скорцени действительно набивался на встречу со мной, но я ему отказал, понимаешь?! Отказал в самой категоричной форме.
— Но он мне рассказывал, что вы с ним. ухлопали чуть ли не целую бутылку виски и что ты очень милый парень.
— Ты что, глухой, что ли, товарищ Семенов?! Мало ли что может выдумать фашист для своей рекламы. Я уже доложил заведующему Международным отделом ЦК, что меня хотели спровоцировать на беседу с нацистским преступником, но я уклонился от нее, понимаешь? Мои действия были одобрены товарищем со Старой площади.
Наступила долгая пауза. Потом Юлиан Семенов вздохнул в трубку и тусклым голосом произнес:
— Ну не было, так не было. Только вот я одному товарищу рассказал о твоей эпопее. Но я с ним переговорю. До встречи, Леня.
Встреча не состоялась. Юлиан куда-то уехал в командировку. Своего интервью со Скорцени для опубликования в «Неделе», где мне была отдана в безраздельное господство вся контрпропагандистско-шпионская тематика, он так и не предложил. А вот один ответственный товарищ из органов в дружеских беседах все допытывался: было или не было? «Ну что ты пристаешь ко мне, — отвечал я каждый раз одинаково. — Прямо как царь Менелай из «Прекрасной Елены», который все никак не мог успокоиться: взошел или не взошел на прекрасную Елену его соперник Парис. Ну, скажем так: взошел, но не поимел». Отстал мой прилипчивый коллега из органов. Помер он, а то бы разочаровал я его сейчас.
…Вошел в мой номер «Виктории» здоровенный, весьма пожилой и обрюзгший малый. На лице глубокий шрам, который рассекал левую половину щеки от уха до подбородка.
— Буонджорно. Отто Скорцени. — Он протянул руку.
— Леонид Колосов. Буонджорно, синьор Скорцени. — Я пожал протянутую руку. — Садитесь, прошу вас.
— Благодарю. Я бы хотел побеседовать с вами. Мне известно, что вы несколько лет работали в Италии корреспондентом «Известий».
— Совершенно верно.
— Я люблю Италию.
— Я тоже люблю Италию.
— А вас заинтересовал бы рассказ о том, как я освобождал Бенито Муссолини?
— Мне кое-что известно об этой операции от самих итальянцев, но от вас было бы услышать вдвойне интереснее. Все же из первых уст. Кстати, хотите выпить?
— Если можно, не откажусь…
Мои московские запасы водки кончились. В холодильнике стояла початая бутылка виски, имелись оставшиеся чудом две баночки красной икры, несколько лимонов и сухое печенье. Да был еще лед в морозильнике и бутылка содовой воды. Все это я выставил на стол, включая фужеры. «Прозит…» — «Прозит…» Выпили сразу. Мне вспомнилась одна брошюра, посвященная «человеку со шрамом». Что-то вроде розыскного листа на преступника, подлежащего аресту. Там была краткая справка на Отто Скорцени. «Бывший начальник военного отдела секретной службы СС. С 1942 года специальный агент Гитлера, особо доверенное лицо фюрера. После войны скрылся в Западной Европе, избежав наказания за свои преступления. Ныне он держит в своих руках нити подпольной армии фашистских убийц и диверсантов, орудующих в государствах нескольких континентов…»