Соблазн ей к лицу

Басби Ширли

Выдавив улыбку, Дафна попросила:

— Расскажите еще что-нибудь.

За болтовней прошло несколько часов, и никто даже не заметил, как наступил вечер. В гостиной стало темнеть, а за окном начиналась настоящая буря. Ветер порывами бросался на замок, словно рассчитывая взять его приступом, стекла жалобно подрагивали под тяжелыми каплями дождя, где-то вдали гремел гром.

Анна Дарби встревоженно посмотрела в сторону окна и вздохнула:

— Я хотела рассказать вам еще одну историю. Это легенда о призраке. Но погода портится все больше. Пожалуй, я приеду в другой раз, мне лучше отправляться

домой.

— О, как можно?! — воскликнул Эйдриан. — Я не позволю нашей гостье ехать домой в такое ненастье! Оставайтесь на ночь, я настаиваю. Гудсон и миссис Хаттон приготовят вам комнату.

Дафна, которая вся подобралась при упоминании о призраке, была готова расцеловать брата за подобное гостеприимство. Конечно, обещанная история могла оказаться полной чушью, но шансы на удачу все же были, поэтому, увидев сомнение на лице Анны, она коснулась ее руки и с улыбкой произнесла:

— Прошу вас, оставайтесь. Как и сказал мой брат, Гудсон обо всем позаботится. Поверьте, мы будем только рады.

— Да-да! — подхватила Эйприл. — Это хорошо, что в замке столько свободных комнат. — Раскат грома за окном заставил девушку подпрыгнуть на месте. Повернув к миссис Дарби смеющееся лицо, она сказала: — Прекрасная ночь для рассказов о привидениях, правда?

Чарлз сразу заметил, как насторожилась Дафна при упоминании о призраках. И она явно хотела, чтобы Анна осталась ночевать в замке. В чем дело? Простая вежливость? Дань хорошему воспитанию? Вряд ли. Однако, желая быть полезным, он добавил от себя:

— Вас просто не отпустят, миссис Дарби, так что вам придется уступить. Погода ужасающая, и у вас нет выбора. — Он сверкнул самой очаровательной из своих улыбок. — К тому же, как и сказала юная леди, такая ночь прекрасно подходит для историй о призраках.

Под таким натиском миссис Дарби сдалась. Дафна позвала Гудсона и миссис Хаттон, чтобы ввести их в курс дела. Если лицо дворецкого осталось совершенно бесстрастным, то экономка вполне дружелюбно улыбнулась гостье и заявила:

— Гудсон распорядится, чтобы в столовой приготовили дополнительные приборы. А я пока велю кухарке приготовить еду для еще одной персоны.

— Совсем не обязательно приглашать меня за семейный стол, — твердо сказала миссис Дарби, глядя на Эйдриана. — Я благодарю вас за теплый прием и вашу доброту, но ваше благородство не знает границ. Я вполне могу поужинать вместе со слугами на кухне.

— Если так для вас будет комфортнее, пожалуйста, — улыбнулась Дафна. — Вам покажут вашу комнату, мы поужинаем по отдельности, а затем за чаем вы продолжите ваши рассказы. — Она коснулась плеча Анны Дарби. — Мы с нетерпением ждем продолжения.

Когда за гостьей закрылась дверь, Чарлз с любопытством посмотрел на Дафну:

— Если ей так будет комфортней? — Он усмехнулся: — Ты позволишь гостье ужинать с прислугой?

— Поверь, так будет лучше для всех. И главным образом для самой Анны и ее брата. Ей и так неловко, что Гудсон вынужден ей прислуживать. Не стоит давать этим двоим повод для ссор.

Чарлз кивнул. Его невеста была отнюдь не лишена здравого смысла.

Покончив с ужином, Бомоны, Чарлз и Анна Дарби собрались вновь в гостиной, где уже горели

свечи и при каждом маломальском движении воздуха на стенах и мебели начинали дергаться странные тени. Снаружи бушевала непогода, сверкали молнии, грохотали раскаты грома. Все так или иначе подсказывало — для историй о призраках самое время.

Все расселись поудобнее, для этого и мебель предварительно сдвинули кружком, чтобы слушатели видели и рассказчицу, и друг друга. Эйдриан и Эйприл сидели рядышком на софе, как раз напротив Дафны и миссис Дарби. Чарлз стоял у огня, облокотившись о мраморную полку камина. Китти сидела в кресле, длинный шарф, который она вязала, спускался по ее коленям на пол, на лице застыло выражение крайнего неодобрения. Но не только она чувствовала себя не в своей тарелке. Когда Гудсон принес прохладительные напитки и поставил их на круглый стол посередине, всем присутствующим стало немного неловко. Анна Дарби хранила молчание и смотрела в пол. Ее брат делал вид, что вовсе ее не замечает. Воздух вибрировал от невысказанных упреков.

Когда Гудсон направился к выходу, даже его прямая, напряженная спина выражала едва скрываемое осуждение. Казалось, он скрежещет зубами, лишь бы не разразиться гневной тирадой. Дафна только вздохнула. Она твердо решила поговорить с дворецким, когда его сестра покинет замок.

Она налила всем чай, а Чарлз налил бренди себе и Эйдриану.

Дафна сделала глоточек чаю и посмотрела на гостью:

— Вы упомянули историю о призраке.

— Да, — кивнула Анна и отставила свою чашку. Она улыбнулась девушке: — Но увы, это история с несчастливым концом. Пожалуй, это очень грустная легенда.

Глаза Эйприл округлились, она подалась вперед от нетерпения и даже хлопнула в ладоши:

— Ой, как здорово! Скорее рассказывайте!

— Что ж, — начала Анна монотонным голосом. — Это случилось во времена правления Марии Кровавой, а сэр Уэсли и его племянник, а также наследник Джон находились по разные стороны баррикад…

Анна рассказала, что у сэра Уэсли, одного из Бомонов, не было своих детей, и потому единственным его наследником был сын брата Эдварда. Сам Уэсли поддерживал римскую церковь и мечтал о воцарении католичества, но, увы, Эдвард и Джон стояли на стороне протестантства, которое защищал Генрих VIII. Братья и в детстве часто соперничали и конфликтовали, с годами же неприязнь лишь возросла, а женитьба Эдварда на чудесной юной деве, к тому же наследнице солидного состояния, нанесла сэру Уэсли рану в самое сердце: невеста его брата была его единственной любовью. Он усмотрел в этом браке не союз двух любящих сердец, а жестокую насмешку судьбы и месть Эдварда за детские обиды. Именно поэтому он никогда так и не женился и не обзавелся детьми.

Анна Дарби сделала паузу, чтобы сделать глоток чаю. Эйдриан нетерпеливо воскликнул:

— Не понимаю! Ну и пусть она вышла за другого. Какой резон был сэру Уэсли лишать себя наследников и становиться заядлым холостяком? Он мог жениться на другой. По-моему, он сам виноват в своих бедах. И брат здесь совершенно ни при чем.

— А если он был не способен полюбить никого, кроме своей единственной избранницы? — вмешалась Эйприл. — Что, если мать Джона навеки разбила его сердце?