Соблазн гнева
Шрифт:
– Ну а теперь что? – поинтересовался пилот, завершив посадку.
– Теперь я тут останусь на некоторое время, – сказал господин Дикулов. – На день, может, на два.
– И когда же мне за вами являться?
– Я позвоню вашему руководству, сообщу. Давайте мою сумку.
Медсестра всполошилась:
– Погодите-ка! Вы что же, собираетесь вот так взять и остаться здесь, в черт знает какой глуши? А вы уверены, что тут есть хотя бы медпункт?
– Не знаю. Но ты можешь тоже здесь остаться, если так беспокоишься, – с усмешкой сказал господин Дикулов.
– Меня
– Очень просто. Твоему начальству тоже позвонить можно, так?
Сергей Пафнутьевич взялся за сотовый телефон, однако оказалось, что «Мегафон» до этих краев пока что не добрался. Связи не было. Но поскольку в поселке была почта, то и обычный телефон тоже должен был присутствовать.
– Сама позвонишь, – решил господин Дикулов. – Почта у них в центре, это я помню. Позвонишь, договоришься.
– Но я ничего с собой не взяла…
– Купишь.
– А где же я…
Дикулов рассердился:
– Так, хватит! Или садись в летучку и уматывай к чертовой бабушке, или бери деньги и иди устраивайся. Я бы предпочел, чтобы ты улетела. Надоело, честное слово.
Медсестра растерялась. С одной стороны, долг перед больным, с другой – больной уж настолько бесцеремонен, чтобы не сказать хамоват…
Но тут к вертолету подъехал старенький «уазик». Из него вышел крепкий дядька лет шестидесяти – седой, с обветренным лицом и мощной шеей.
– С чем гости пожаловали? – спросил он.
– По личному делу, – небрежно бросил господин Дикулов.
А медсестра, воспрянув духом, поспешила выяснить:
– У вас тут есть врачи? Больничка какая-нибудь?
– Что, плохо кому-то? – обеспокоился седой.
– Нет-нет, – замахала руками медсестра. – Я просто так, на всякий случай спросила…
– Странно как-то, – покачал головой дядька. – Но больничка есть, конечно. Только не врач у нас, фельдшер. Настоящего врача пока только обещают прислать.
– Все ясно. – Сергей Пафнутьевич обернулся к медсестре и приказал: – Забирайся в кабину – и вперед. Счастливого полета.
– Сергей Пафнутьевич, вы уверены?..
– Я уверен. Дуй отсюда. А вы, – обратился он к седому, – не скажете мне, как найти Наталью Ивановну Дикулову? Она сюда на днях переехала, я ее сын.
– Сын? – Седой всмотрелся в лицо Сергея Пафнутьевича. – Который же?.. Ба! Серега!
– Ну да, только я вас что-то не помню…
– Идем-ка в машину, я тебя отвезу к Наталье. Бери сумку. Ты что же так-то налегке? Зима как-никак.
– Я не собирался здесь задерживаться, хотел только с матерью поговорить кое о чем.
Они уже уселись в «уазик». Машина, угрожающе рявкнув, тронулась с места. Седой оглянулся на вертолет, покачал головой, но ничего не сказал. Однако господину Дикулову в этом жесте почудилось осуждение, и он сразу напрягся, ожидая, что седой начнет рассуждать о дурных сыновьях, не помнящих своих матерей. Но седой не сказал ни слова, пока они не доехали до центральной площади поселка, да и тогда лишь мимоходом сообщил:
– Вон там больничка. Я так понял, что девочка за тебя беспокоилась?
– Не
– Пять минут.
И действительно, не больше чем через пять минут он остановил «уазик» перед нарядным желтым домиком.
– Приехали, выходи.
А когда Сергей Пафнутьевич, взяв сумку, уже собирался захлопнуть дверцу, добавил:
– Мы с тобой в одном классе учились.
И грохочущий рыдван тут же умчался прочь.
Утром Наталья Ивановна и Марина продолжили труды по устройству на новом месте. Нужно было прикупить еще кое-что необходимое по хозяйству. С занавесками, ковриками, полотенцами и посудой они уже разобрались, а теперь Марина решила, что в новой бабушкиной спальне обязательно должен стоять хороший комод, и она внесла его в список необходимой мебели. Мебельного магазина в поселке не имелось, так что нужно было снаряжать экспедицию в город. А на первое время были стараниями и хлопотами Нины Павловны построены два топчана вместо кроватей. Стол в кухне оставили прежние хозяева дома, вместе с небольшим шкафчиком для посуды и парой табуретов. И еще в наследство от них достался древний обеденный круглый стол, который теперь красовался в центральной комнате. Его накрыли вышитой льняной скатертью, тоже не молоденькой, и он приобрел почти благородный вид. Но Марина предполагала пустить его на дрова, как только купит новые предметы обстановки.
Марина еще раз перебрала старые, пожелтевшие простыни и пододеяльники, проредившиеся от бесчисленных стирок.
– Бабуль, когда ты в последний раз простынки покупала? – спросила Марина.
– Да когда еще тут жила, в совхозе, – откликнулась Наталья Ивановна, внимательно изучавшая в этот момент клубок серых шерстяных ниток. – Вот как раз тебе на носки хватит. Сегодня же начну вязать.
– Ой, бабуль! – отмахнулась Марина. – Еще чего не хватало, будешь время убивать на носки! Проще в магазине купить.
– В магазинных радости нет. А чего тебе мои простыни не нравятся?
– Старые очень. Сбегаю сейчас в ваш магазин, куплю два-три комплекта. Я вчера видела там постельное белье. Не лучшего качества, правда…
– Хватит тебе тратиться! – прикрикнула на нее Наталья Ивановна. – С чего вообще ты все это затеяла? – сердито продолжила она. – Знаешь ведь теперь, что я тебе не родная.
– Ты мне роднее всех на свете, – серьезно ответила Марина, подходя к бабушке и осторожно обнимая ее. – Ты у меня единственная. Больше у меня никого нет. Ты меня вырастила, только ты одна меня любишь.
Немного помолчав, Наталья Ивановна негромко произнесла:
– Лет тебе немало, красавица, уж двадцать второй пошел. Замуж пора бы.
– Да кому я нужна без денег! – отмахнулась Марина.
– Хорошему человеку, – твердо сказала бабушка. – Настоящему.
– Где бы его найти…
– С подружками посоветуйся. Они городские, знают, куда пойти, с кем познакомиться.
– Нет у меня подруг.
– Как это – нет? – не поверила Наталья Ивановна. – Так не бывает, Мариночка. У каждого человека есть друзья.