Соблазн в шелках
Шрифт:
– Правда. До этого она жила у дедушки с бабушкой в Женеве.
Пока Клодия формулировала следующий вопрос, стараясь, чтобы он звучал как можно деликатнее, он сам продолжил пояснения.
– Ее бабушка заболела, с ней случился удар, и, естественно, она больше не смогла заниматься внучкой. Поэтому Аннушка приехала ко мне.
Она тактично молчала. Если ему захочется рассказать ей что-нибудь еще, он сам сделает это. А если он этого не пожелает, то никакие наводящие вопросы не заставят его говорить.
Когда
– Мы с ее матерью разошлись, когда она была совсем маленькой, поэтому переезжать ко мне ей совсем не хотелось. И, как вы, наверное, поняли, с тех пор она делает все возможное, чтобы я об этом не забывал.
Клодия не сразу нашлась, что на это сказать.
А тут еще ты со своими ханжескими нравоучениями! Теперь вот чувствуешь себя как куча дерьма. Так тебе и надо.
Она облизала пересохшие губы.
– Гай, я действительно сожалею обо всем, что вам вчера наговорила. Но я ни о чем не знала.
– Вы и не могли знать.
Такая снисходительность заставила ее почувствовать себя еще хуже.
– Жаль, что вы мне раньше не рассказали.
Он приподнял бровь, как бы желая сказать: «Теперь поздно говорить об этом».
– Как говорит ваша матушка, неприлично до смерти утомлять людей разговорами о своих проблемах.
Она чуть было не сказала: «Меня бы это не утомило», – но он ее опередил.
– Как я уже говорил, в пятницу я намерен взять ее с собой, чтобы показать страну. Пятница по местным понятиям означает воскресенье. Она, конечно, не пожелает ехать, но я намерен показать ей, что в этой стране, кроме четырех стен гостиничного номера и бассейна, есть и еще кое-что.
Гай помедлил.
– Я помню, что вы мне сказали насчет необходимости уделять ей больше внимания, и вы, наверное, правы, но атмосфера не была бы такой напряженной в присутствии третьей стороны. Поэтому, если вы пожелаете присоединиться к нам…
Клодия не стала долго раздумывать. Ей и раньше приходилось разряжать атмосферу, когда время от времени у ее мамы возникали разногласия с собственной матерью: «Если я не поеду, дорогая, она рассердится еще больше, но в твоем присутствии нам будет легче все уладить».
– Спасибо. С удовольствием.
– Отлично. – Гай сказал это деловым тоном, словно решил какую-то проблему и вычеркнул ее из списка дел, отложенных на сегодня.
Допив кофе, он добавил:
– Мне, пожалуй, пора ехать. Наверное, я вернусь поздно, так что не ждите меня к ужину.
– Хорошо. Вы зайдете к ней перед отъездом?
– Непременно зайду. Задания, которые она уже сделала, необходимо передать по факсу в школу.
Он поднялся из-за стола.
– Вас не удивляет, что она все-таки начала заниматься? – спросила Клодия.
– Не очень. Ей стало скучно. Знаете, ведь Аннушка
– До свидания.
«Уж лучше бы он этого не делал», – подумала она, глядя ему вслед.
– Дружеское похлопывание по плечу не воспринимается как дружеский жест, когда вы безумно влюблены в того, кто это делает. Если предполагается, что наши отношения будут исключительно деловыми, то ему надо строго придерживаться определенных правил. А это значит – никаких прикосновений. Как, черт возьми, мне удастся держать в узде свой трепет, если он все время норовит прикоснуться ко мне?
– На что ты жалуешься? Сама ведь знаешь, что тебе это нравится.
– Мне бы это нравилось значительно больше, если бы у этого было продолжение. Мне бы нравилось значительно больше, если бы он, например, сказал: «Послушайте, пока мы здесь, наши отношения должны строиться на сугубо деловой основе. Но когда мы вернемся домой…»
– Может быть, заткнешься? Заканчивай свой завтрак и думай о чем-нибудь другом.
Это было легче сказать, чем сделать. Она помешивала ложечкой третью чашку кофе, и мысли ее так же лениво кружились в голове, как кофе в чашке.
– Интересно, давно ли он последний раз испытывал «половое влечение»? Говорят, мужчины думают о сексе каждые две секунды, а если у него давно никого не было…
– Если уж на то пошло, то и у тебя тоже. И если уж говорить начистоту, то мысли о сексе не так уж редко посещали тебя. Нет, дело не только в нем. У тебя налицо все признаки старой как мир тоски от затянувшегося вынужденного воздержания, многократно усиленные близким соседством с мужчиной категории IV. Может быть, тебе пора обзавестись вибратором?
– Замолчи.
– По крайней мере после этого ты не будешь в агонии бросаться к телефону в ожидании звонка от этой штуковины.
– Уж лучше пусть будет агония.
Размышления о вибраторах наконец отвлекли ее мысли от Гая Гамильтона. Однажды их с Кейт пригласили на презентацию в узком кругу особого рода изделий, которые обычно реализуются через секс-шопы. Кейт заказала себе «игрушку» длиной десять дюймов черного цвета. Когда ее наконец доставили, они обе намочили штанишки от смеха, решив, что ею, наверное, хорошо прочищать засорившуюся кухонную раковину, и окрестили Вантузом.
При воспоминании о Вантузе у нее затряслись от смеха плечи, и два немца, которые вчера вышли из лифта, когда они его ждали, а теперь сидели за соседним столиком, стали как-то странно поглядывать на нее.