Соблазн в жемчугах

Хантер Мэдлин

– По этим рельсам на завод привозили в вагонетках железную руду, – объяснила она. – Таких заводов, как этот, не так много. Здесь делают все – от начала до конца. На входе – руда, на выходе – отливки, стержни, сварочное железо.

По другую сторону от завода стоял еще один дом, более скромный, но тоже большой.

– Здесь живет мистер Тревис. Сейчас его, по всей вероятности, нет дома – он должен быть в сверлильном цехе.

Она направилась к низкому зданию с несколькими окнами. Из трубы не шел дым, никто не входил и не выходил.

За

станками стояли шестеро рабочих. Когда вошла Верити, они прекратили работу и уставились на нее с недоверием и удивлением.

– Мистер Тревис, – позвал один из рабочих. – Пришла дочь хозяина. Она вроде бы должна быть призраком, но она живая.

В открывшуюся боковую дверь стала видна еще одна комната, со станками поменьше и длинным столом, заваленным кусками железа и стали. Мистер Тревис снял очки и стал всматриваться в Верити.

Это был крупный мужчина с седеющими светлыми волосами и лицом, таким же суровым и жестким, как железо, которое он обрабатывал. От улыбки оно смягчилось, и на мгновение Хоксуэллу показалось, что мистер Тревис вот-вот заплачет.

– Это не может быть мисс Томпсон, Исайя. Это прекрасная леди, которая, я думаю, просто заблудилась.

– Но это действительно я, мистер Тревис, – сказала Верити, подыгрывая ему.

Тревис подошел ближе и состроил гримасу, словно комический актер. Потом нагнулся, чтобы заглянуть под поля ее шляпы. – Будь я проклят, но это она. Годы превратили девочку в женщину. Притом в настоящую леди.

Верити обняла его, потом представила Хоксуэлла.

– Я хотела бы немного погостить у вас, если не слишком помешаю, мистер Тревис.

– Никто здесь не говорит, что это невозможно, а это означает – добро пожаловать. Погостите столько, сколько захотите, потому что ваш кузен, когда вернется, отнесется не слишком благожелательно к вашему визиту.

Он повел их в свою комнату и закрыл дверь. Хоксуэлл оглядел куски железа на верстаке, станки и инструменты. Видимо, здесь и обитал секрет изобретения Джошуа Томпсона.

– Я писала вам, мистер Тревис, что жива и здорова. Разве вы не получили мое письмо?

– Получил и страшно обрадовался. Странное это чувство – оплакивать человека, а потом узнать, что он жив.

– Настолько странное, что вы не могли ответить?

– Ваш кузен тоже узнал, что вы живы. Он запретил мне писать вам. Грозился уволить меня, если я это сделаю, и послать к черту завод. Он сказал, что я буду виноват, если все эти люди потеряют работу. Ему не понравится, если он узнает, что мы с вами сегодня разговаривали.

Он пододвинул Верити стул, и она села. Хоксуэлл остался стоять.

– Нам многое надо обсудить, пока у нас есть эта возможность, мистер Тревис. Но прежде чем мы будем говорить о деле, я хочу спросить вас, где Кэти. Я тоже ей написала… – Она мельком взглянула на Хоксуэлла. – Я послала письмо на адрес викария. Но теперь знаю, что он уехал.

– Да, уехал. Потерял свое место. Сейчас

вместо него родственник миссис Томпсон. Мистер Томпсон считал, что наш прежний викарий использовал свою кафедру в церкви для того, чтобы разжигать недовольство. Это означало, что он больше хвалил вашего отца, чем нынешнего обитателя большого дома.

– А Кэти?

– Она не здесь, но неподалеку отсюда – живет в домике рядом с каналом на благотворительные пожертвования прихожан.

Потом разговор перешел на дела завода. Хоксуэлл слушал, но при этом внимательно рассматривал станки и металл, которые использовал Тревис.

Тревис описал волнения на заводе прошедшей зимой и всеобщее недовольство рабочих низкой оплатой труда из-за того, что после войны уменьшился спрос на пушки и мушкеты.

Верити попрощалась с мистером Тревисом, пообещав скоро вернуться.

– Я всегда подозревала, что Бертрам плохо управляет заводом, – сказала Верити, когда они вышли. – Став моим опекуном, он запретил мне приходить сюда, а с мистером Тревисом мне вообще многие годы не удавалось поговорить наедине. Я думаю, у него есть что мне рассказать.

– Ты имеешь в виду, что он все расскажет, когда меня не будет с тобой.

– Не воспринимай это как оскорбление. Он не знает ни тебя, ни того, что ты обо всем этом думаешь.

– Он не уверен, не в сговоре ли я с Бертрамом, ты это хочешь сказать? – Трудно было винить мистера Тревиса, если даже Верити не совсем была в этом уверена.

– Ты граф. В твоем присутствии он не будет откровенен, что бы ни думал о твоих отношениях с Бертрамом. Палата лордов никогда не симпатизировала таким людям, как он. А теперь мне надо увидеть Кэти.

Глава 17

Домик возле плотины оказался бедной лачугой, крытой соломой и окруженной небольшим огородом.

Сердце Верити сжалось при виде этого бедного жилища. Ей отчаянно хотелось увидеть Кэти, но она почти надеялась, что им дали неверный адрес.

Хоксуэлл вышел из кареты, и она передала ему корзинку с провизией, которую она купила в Олдбери.

Хоксуэлл помог ей выйти.

– Я подожду тебя здесь, – сказал он.

Еще по дороге она думала, как попросить его об этом, и ее тронуло его понимание, что ей захочется побыть с Кэти наедине. Ей надо не только обсудить проблемы, о которых Хоксуэлл не должен знать. Были еще чувства, которые она не хотела выставлять напоказ.

– Это может занять некоторое время. Может быть, ты уедешь, а потом вернешься за мной?

– Я прогуляюсь до плотины и полюбуюсь окрестностями. Если решу уехать, то дам тебе знать.

Верити подошла к дверям домика и постучала. Дверь открылась, и на пороге появилась Кэти – похудевшая и седая, но все такая же крепкая и ничуть не сгорбленная.

Она нахмурилась, увидев модную шляпу и красивое платье, и карету, остановившуюся позади ее огорода.

– Это я, Кэти. Верити.