Соблазн

Марч Джессика

– Ты тут любовался маленьким «хэппенингом» Самсона? – Голос Франчески заставил Ли вздрогнуть, и у него возникло ощущение, словно его поймали на чем-то неприличном, где он, как мальчишка, подглядывал, глядел кинетоскоп на Сорок второй улице.

– Нет. Это было отвратительно…

– Но ведь ты смотрел, не правда ли? – со злорадством заметила Франческа.

Ли не нашелся что ответить. Пожалуй, он не мог отрицать некоторого налета испорченности в себе – что-то из отцовских генов. В момент невыносимого одиночества и оторванности ото всех он однажды посетил бордель в Сайгоне. Он видел там испорченность, маскировавшуюся под эротику, фантастические сцены, гораздо более причудливые, чем

эта. Но после них он почувствовал себя еще более грустным и одиноким, поэтому никогда больше не ходил туда. И теперь он испытывал то же, что и тогда, – гнев и отвращение. У него возникло желание дать по физиономии как Самсону, так и его напарнику, вытащить девушку из этого притона, спасти ее от тех злых чар, которые сделали ее пленницей Забегаловки, в общем, так, как он мог освободить от врага военнопленного.

– По-моему, тебе это понравилось больше, чем ты хочешь в этом признаться, – упорствовала Франческа. – Мужчинам всегда нравятся подобные выходки Самсона. Он заставляет людей проделывать перед его камерами такие вещи, какие бы они не сделали ни за какие деньги даже для Сесиль Б. де Милль. А ты не нашел это по крайней мере щекочущим нервы?

– Нет, – повторил Ли. – Эта бедняжка, над которой Самсон издевался, так набралась, что даже не сознавала, что с ней делают.

– Та «бедняжка», – сказала Франческа с металлом в голосе, – Милая Стиви Найт. Самсон сделал для нее очень много. Не говори мне, что ты никогда не слышал о его андерграундной суперзвезде…

– Его андерграунд простая канализация, – ответил Ли. – Я не хожу туда.

– Но ведь сейчас ты здесь, Стоун, – самодовольно промурлыкала Франческа. – Может быть, ты просто лицемер и ханжа – а это еще хуже, чем все мы, потому что мы знаем про себя все и миримся с этим. Полагаю, что мы можем официально объявить наше свидание законченным. Ты не мой тип мужчины.

Ли придержал язык, хотя ему так легко было сказать в ответ какую-нибудь гадость, и Франческа повернулась и исчезла в толпе.

И вот теперь он мог уходить. Но все же задержался на секунду, думая о девушке, которую на его глазах так унизили, а затем утащили прочь. Образ Стиви Найт, накачанной наркотиками и потерянной, не оставлял его в покое. В этом личике с острым подбородком что-то говорило о невинности, забытой, но не потерянной. Спасти ее – прямо сейчас…

Но потом он остановил себя. Не вмешивайся, Стоун. Если ей нравится быть у Самсона гейшей-наркоманкой, то это тебя не касается. Он стал оглядываться по сторонам, ища глазами парня, который взял у него пальто. Не найдя его, Ли направился в дальнюю часть Забегаловки. Он приоткрыл первую попавшуюся дверь – это оказалась огромная ванная, разукрашенная по стенам рисунками, разумеется сексуального характера. Внутри, в ванне с бурлящим водоворотом сидели две обнаженных молодых женщины и курили марихуану, их головы были отброшены назад, на край ванны, с видом удовольствия и покоя. Ли ничего не ответил на их хихиканье и приглашение присоединиться и закрыл дверь.

Следующая дверь, которую он открыл, оказалась кладовой. Величиной с небольшой бальный зал, она была наполнена стойками с одеждой и мехами, полками, на которых виднелись коробки, обувь, шляпы. Ему подумалось, что Франческа была права в одном – Самсон и его приятели действительно, казалось, любили играть в переодевание.

При скудном свете, который просачивался из коридора, Ли шарил вокруг, пока не нашел свое пальто. Он повернулся, чтобы уходить, затем остановился, потому что его внимание привлекло тихое шуршанье, словно тут где-то спрятался маленький зверек. Он осмотрел пол, но все, что он мог заметить, это охапку тряпья в углу. Он подошел поближе и внезапно увидел, что это девушка, Стиви

Найт, голая, если не считать чулок и туфелек, а ее глаза газели были открытыми и пустыми.

В какой-то ужасный миг он подумал, что она умерла. Он прикоснулся к ее руке. Она оказалась холодной как лед. Он наклонил голову поближе к ее лицу, чтобы посмотреть, дышит ли она. Ее глаза открылись на миг, панически закатились, затем веки снова опустились. Ли набросил на нее свое пальто и стал растирать ей руки.

Она издала звук, напоминающий детский стон. Ли снова посмотрел на ее лицо. Густая косметика размазалась, в углу глаз повисли накладные ресницы; она казалась ребенком, добравшимся до косметики матери. Где же, черт возьми, ее родители? – сердито подумал он. Неужели никого не волнует, что она проводит здесь ночи с наркоманами и дегенератами, что при такой жизни она умрет через несколько лет?

Ли стоял неподвижно, словно прирос к полу; внутри него шло сражение, в котором здравый смысл проигрывал. Милая Стиви Найт была ему совершенно чужой, и все-таки она притягивала его, словно магнит.

Тяжело вздохнув, он поставил ее на ноги – она оказалась такой легонькой, что у него болезненно защемило сердце, а затем, завернув в пальто, потащил из Забегаловки. Никто не пытался его остановить; вероятно, никто и не заметил этого.

– Поехали, – сказал он шоферу, удобно устроив девушку в ожидавшей его машине. Он не имел ни малейшего представления, что ему делать с незнакомкой, которую он спас. Когда автомобиль стал удаляться от Мерсер-стрит, Ли подоткнул вокруг нее пальто и поднял воротник, чтобы ей не было холодно. Она приоткрыла глаза и обвила его руками за шею, притягивая к себе. На какой-то миг Ли отозвался на прикосновение мягких и нежных рук, на сладость ее духов, а затем резко отпрянул назад, сердясь на себя за свою слабость, сердясь на этого ребенка, что сидела рядом с ним за… за ее податливость.

– Если ты не хочешь повозиться со мной, тогда куда же мы едем? – спросила она, и ее слова звучали невнятно, а выражение лица казалось недоумевающим и совсем детским.

Гнев Ли перешел в жалость.

– Я увез тебя не для того, чтобы злоупотреблять твоей беззащитностью, – мягко сказал он, немедленно почувствовав, как нелепо и неуклюже он это произнес, на какой-то старомодный манер. – Ты и так всего достаточно повидала, – проворчал он. – Я думал… Я думал, что тебе не помешает хорошая чашка крепкого кофе.

– Кофе? – повторила она. – Конечно… почему бы и нет? – И через секунду она уже спала.

– Ну, и что же дальше? – спросил сам себя Ли, задумчиво глядя на девушку. Она была не в состоянии отправляться куда-нибудь в город, а он не имел ни малейшего представления, где она живет – или с кем, например. Что ей было действительно нужно, так это привести себя в порядок, вычистить наркотики из своего организма и после этого хорошенько подумать, как жить дальше.

Неожиданно он улыбнулся. О'кей, Стоун, сказал он себе, ты выбрал себе амплуа рыцаря в сияющих латах… вот и действуй. Он дал водителю новые указания и поудобней устроился на своем сиденье, приготовившись к дальней дороге.

Загородный дом Ли представлял из себя коттедж из шести комнат. Он находился в пятидесяти милях от Нью-Йорка, в маленьком поселке, который пережил краткий момент расцвета после Второй мировой войны, когда считался шикарным, а затем постепенно приходил во все больший упадок. Недвижимость здесь резко подешевела, и Ли приобрел, за какие-то гроши, приличный домик вместе с тридцатью акрами участка, расположившегося на склоне горы. Из дома открывался вид на озеро длиной в шесть миль. Он пристроил маленький гараж к дому, чтобы ставить там джип, способный доставить туда хозяина в любую погоду.