Соблазн
Шрифт:
Похорон не устраивали – его тело так и не было найдено, – а кроме того, живой или мертвый, Джек никак не вязался со шмыганьем носом и зубовным скрежетом. Вместо этого устроили празднование, больше и громче, чем даже его свадьба, и все это происходило в «Клубе Черного Джека». Оно началось в семь вечера, явилось триста человек – любимая смесь Джека из шоу-бизнеса, политиков и организованной преступности.
Громче, чем ирландские поминки, непристойней, чем французское кабаре, сборище росло в объеме всю ночь и весь следующий день, пока весь клуб не стал набит людьми, отключившимися прямо за своими столами.
Однако Дени все еще держалась. Если ей и требовалось доказательство того, что другого такого мужчины, как Джек Викерс, уже не будет, то она его получила, в цветистых речах в его
– Я хочу быть похожей на него, – вот и все, что могла она сказать. Они поняли, все эти заслуженные дяди, ведь разве у них не возникало такого желания в то или иное время? Время все излечит, обещали они, а пока они будут рядом, готовые помочь малышке Джека всем, чем только могут. Они брали ее с собой на свои загородные дачи на выходные, обращались с ней как с равной. Говорили с ней о колледже и о ее будущем. Нет, заявила она, колледж – это скука.
Но и праздность не устраивала Дени, и когда она закончила старшие классы, то какое-то время подумывала о том, не стать ли актрисой. «Дядя» Тед Филдинг, продюсер бродвейских мюзиклов, набрал номер телефона – и Дени была принята в Студию актеров, «ателье» Ли Страсберга, где тогда выступали такие знаменитости, как Брандо и Монро, Ньюман и Страйгер.
Она изучала актерское мастерство месяцев шесть, достаточно для того, чтобы понять, что ей очень нравилось стоять в лучах прожекторов… и не нравилось вникать в тонкости роли, детали передачи характера, не нравилась тщательная подготовка, недели рутинной работы, закладывавшей основательный фундамент даже для самой крошечной роли. Нет, Чехов, Ибсен и Теннесси были не для нее, не для Дени Викерс; ей требовались восторг и блеск, и немедленно.
Дени обратилась к «дяде» Гарри Строуду, вице-президенту второй по величине телевизионной сети, отвечавшему за составление программ. Нет проблем. При ее яркой внешности и изрядном обаянии Дени была создана для телевидения, живущего данным моментом, а не прошлым или будущим. Дядя Гарри нашел для нее работу – «погодной девушки», в течение полных двух минут демонстрировавшей свои прелести в живом эфире. Вообще ничего не понимая в метеорологии, она знала, как понравиться зрителям, как хорошо выглядеть, флиртовать и развлекать. Она даже инстинктивно знала, как прикрывать свои ошибки горловым смехом и словами: «Оп-ля! Опять я ошиблась!» – эта ее фраза стала чем-то вроде фирменного лозунга. Появляясь каждый вечер в новом костюме, Дени выжала максимум из своей первой попытки, и вскоре ее лицо стали узнавать чаще, чем лица более серьезных членов программы новостей.
За свой первый кусочек успеха Дени отплатила дяде Гарри уик-эндом, проведенным с ним в постели. Вообще-то, первоначально речь об этом не шла, и, разумеется, он об этом и не думал. Гарри пригласил Дени на выходные к себе на дачу в округе Бакс, просто так, чтобы она немного отошла от городской суеты и немного отвлеклась сердцем после смерти отца. Стоял конец марта, но было уже тепло; в воздухе пахло весной – временем обновления.
Однако для Дени никакого обновления не предвиделось. Она страдала по отцу, мучилась от невозможности снова его увидеть, исправить ошибку, которая привела к такой потере. Однако, сознавая невозможность всего этого, она выбрала себе то, что показалось ей самой прямой дорогой. Хотя Гарри Строуду было шестьдесят восемь лет, он был другом Черного Джека. И хотя его измены жене уже давно ограничивались свиданиями после конца рабочего дня с телефонистками и покладистыми секретаршами, Дени увидела в его лице возможность заполнить вакуум, образовавшийся в ее жизни, – или, возможно, воссоздать тот момент, который ей хотелось оживить и постичь, момент страсти с человеком, достаточно старым, чтобы быть ей отцом. Поздно вечером, после того как жена Гарри уже отправилась спать, Дени
– Почему тебе нравится, когда тебя привязывают? – поинтересовался он как-то раз после одной из дневных «встреч» в отеле, неподалеку от их места работы.
– Зачем тебе это знать? – ответила Дени. – Разве не достаточно, что это возбуждает нас обоих?
В последующие годы ей задавали много вариантов этого же вопроса, и она давала много вариантов ответа. Поскольку в постели Дени была готова доходить до границ унижения, она заставляла мужчин проделывать с ней и ради нее такие вещи, какие многие из них могли только вообразить в самых своих дичайших и болезненных фантазиях – а некоторые даже и вообразить себе не могли. Порой это предполагало не только деградацию, но и боль.
Почему? – спрашивали мужчины, и некоторые из них оказывались в странных тисках эмоций где-то между любовью к ней – и брезгливостью. Ведь она была и красива, и талантлива, и умна, так почему же тогда она нуждалась в таких вещах?
Однако если она никогда не удостаивала их ответом, то все же старалась как-то объяснить это самой себе. Точная причина так и не стала ей ясна… но, разумеется, это как-то было связано с Черным Джеком. Своим сексом она убила его; и теперь ей казалось справедливым, что она наказывает себя сексом.
Ее пребывание в качестве «погодной девушки» продолжалось всего несколько месяцев. Вскоре ей наскучили костюмы и остроумие, она была убеждена, что способна на более серьезные вещи. Самую большую дань можно было заплатить ее талантам и обаянию, только дав им возможность для расцвета, чтобы их признали все, и даже те, кто знал, как мало самоуважения она обнаруживала в спальне.
Когда спортивный обозреватель местных вечерних новостей внезапно заболел ботулизмом, съев испорченный салат из морской капусты, а это происходило во время пресс-конференции нового победителя кубка Хейсмана, Дени тут же позвонила по телефону дяде Гарри. Если уж она справляется с погодой, то насколько лучше дочь Джека Викерса сумеет рассказать про спорт? А когда почуяла некоторые колебания, то добавила свой заключительный аргумент: это всего лишь на несколько дней, максимум на неделю, пока постоянный ведущий не оправится после болезни. И уж конечно, серьезное задание, выполняющееся красивой женщиной, станет интересной новостью, такой, которая произведет некоторую сенсацию, возбудит интерес прессы. Ну, а если она и сделает какие-то ошибки – что ж, ведь большинство зрителей мужчины, правда? А в том, что она нравится мужчинам, сомнений ни у кого нет…
Дядя Гарри и Дени заключили сделку – они должны прощать причуды и капризы друг друга.
Дени не сделала никаких ошибок, в этом она была уверена. Более того, она позаботилась, чтобы ее временные появления были обставлены наиболее выгодным образом. Преобразив себя наподобие хамелеона, она отставила в сторону свой укоренившийся уже имидж пышноволосой рыжухи и явилась в студию гладко причесанной, в мужском костюме, только подчеркивавшем ее выпуклые формы. Оператор, которого она уже успела предусмотрительно соблазнить, надвинулся на нее с камерой, показывая волнующий крупный план; ведущий, поддержка которого была обеспечена незабываемым «интимчиком» в мужском туалете, представил Дени в самых горячих тонах.
– Ау, Том, да все ерунда, – сказала она, – просто думай обо мне как о парне. – И затем она продолжала доказывать это, дав безупречный трехминутный комментарий по поводу изумительной победы «Книксов» над «Кельтами», потока травм, причиненных у линии защиты «Гигантов», а также разных слухов, касавшихся популярного игрока янки.
Не собираясь почить на лаврах после успеха одного вечера либо просто чтобы продемонстрировать видимость компетенции, Дени нашла возможность добиться дополнительного признания – в лице Дэниела Ксавьера Коллинза, одного из старейших приятелей Черного Джека и главы нью-йоркских букмекеров. «Денди Ден», так называли его, поскольку он походил больше на банкира, чем на буки.