Соблазненная дьяволом
Шрифт:
— Здесь вам не кружок кройки и шитья в Ланкашире и не гостиная в Лондоне, мисс Марлоу. Здесь правда может быть опасной штукой. Она может даже убить вас.
— Именно это случилось с вашей матерью? Правда убила ее?
Молчание, которое установилось после зловещего крика, показалось теперь веселым шумом по сравнению с той тишиной, что повисла над ними сейчас. Как будто ночь задержала свое дыхание вместе с людьми Джейми. Эмма не отводила взгляда от Джейми.
— Очевидно, привидения не единственное, что тебя не пугает, — произнес наконец Джейми, голос его
Эмма сглотнула, мысленно благодаря Бога, что Джейми не слышит, как у нее колотится сердце, подпрыгивая к самому горлу.
— Если ты хочешь услышать правду, девочка, тогда слушай.
Пока люди Джейми обменивались изумлёнными взглядами, он сделал еще один глоток виски и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Когда моя мать, Лианна, была подростком, она отправилась собирать грибы в лес, очень похожий на этот, и встретила там красивого молодого незнакомца, который заблудился. Возможно, их флирт был совершенно безобидным, пока они оба не совершили величайшую в их жизни ошибку.
— Что же они сделали? — спросила Эмма.
Джейми пристально смотрел на нее, будто она была здесь единственным слушателем, а его люди были чем-то нереальным, вроде клочьев тумана, окружавшего их.
— Они полюбили друг друга.
В его голосе безошибочно угадывались предостерегающие нотки.
— Я не понимаю, — покачала головой Эмма. — Почему это стало такой ужасной ошибкой?
— Потому что они оба родились, чтобы быть врагами, а не для того, чтобы любить друг друга. Она была дочерью последнего выжившего вождя клана Синклеров… А он — Гордон Хепберн, единственный сын и наследник Хепбернов.
Эмма вздрогнула от услышанного, но по унылым лицам людей Джейми было понятно, что эта часть истории им уже слишком хорошо знакома.
— Всякий раз, когда ей удавалось скрыться от бдительных глаз отца, — продолжал Джейми, гипнотизируя ее шотландским произношением, — она убегала на встречу с ним. Так продолжалось до тех пор, пока не случилось неизбежное… Она поняла, что беременна.
— Но… но… — Эмма запнулась. — Разве ты не стал бы…
— Внебрачным ребенком. — Суровый взгляд Джейми предупредил ее, что надо быть осторожнее. — И Синклером. Как моя мать.
Эмма закрыла рот, покачнувшись от изумления. Она внимательно разглядывала лицо Джейми, его царственные скулы, прямую линию носа с немного расширяющимися ноздрями, крепкий подбородок, но так и не смогла отыскать в нем ни единой черты иссохшего старика, которому была обещана. Человека, который, теперь она знала, был дедом Джейми со стороны отца. Впервые она поняла, почему их вражда носила такой личный характер… И была такой жестокой.
— Они оба знали, что их отцы будут в ярости, если обнаружат правду, — продолжал Джейми. — Поэтому сбежали и устроили дом в хижине фермера далеко в лесу, взяв с собой только верную старую няню матери, чтобы она помогала им. Они решили спрятать ее от обеих семей до тех пор, пока не родится ребенок.
Эмма
— Когда ребенок родился, они оставили его с няней и спустились с горы в темноту ночи. Они собирались тайком пожениться, потом вернуться, забрать ребенка и сообщить эту новость двум семьям, когда будет уже слишком поздно останавливать их. Они искренне верили, что их союз раз и навсегда положит конец вражде между Синклерами и Хепбернами, что их любовь достаточно сильна, чтобы победить ненависть между их кланами.
— Какая романтическая мечта, — тоскливо вздохнула Эмма, подперев руками подбородок.
— Это точно, — согласился Джейми.
Его голос звучал настолько бесстрастно, что можно было подумать, что он говорит сейчас о незнакомых ему людях.
— И безнадежно наивная к тому же. Они умерли недалеко отсюда в ту же ночь в узкой горной долине, затянутой туманом. Их нашли лежащими на земле с протянутыми друг к другу руками, им не хватило совсем немного, чтобы соприкоснуться пальцами. Она получила пулю в сердце, а его убили выстрелом в голову.
Эмма могла бы застесняться своих слез, которые была вынуждена утирать со щек, если бы Малькольм не вытащил из кармана грязный платок и громко не высморкался в него, прежде чем передать брату.
— Кто это мог сделать? — собравшись с силами, прошептала Эмма.
— Хепберны обвиняли Синклеров, — пожал плечами Джейми, — а Синклеры — Хепбернов. Обвинения продолжались, вражда — тоже, только более ожесточенная и яростная.
— А что произошло с бедным… — Эмма замолчала, зная, что он скорее с презрением отнесется к ее жалости, чем оценит ее. — С тобой?
— Хепберн презирал сам факт моего существования, поэтому меня взял отец матери и воспитал, как собственного сына. — Джейми обвел взглядом сосредоточенные лица своих людей, сидевших вокруг костра, потом опять посмотрел на Эмму. — Теперь вы все знаете, почему есть те, кто говорит, что призраки моих родителей все еще бродят по этим лесам и в туманные ночи зовут друг друга. А еще шепчутся, что они обречены скитаться по этому месту, где умерли, вместе и все же вечно отдельно до тех пор, пока не будет найден убийца.
— Ты в это веришь? — чувствуя дрожь в позвоночнике, спросила Эмма.
— Конечно, нет. Как вы красноречиво отметили, мисс Марлоу, — Джейми поднял кувшин с виски, словно провозглашая тост, — мы живем в эпоху Просвещения. И Хепберн определенно доказал, что существуют монстры пострашнее, чем привидения.
Лежа на боку посередине странного леса и наблюдая, как из-за деревьев к ней ползет туман, Эмма была готова легко поверить в привидения и даже в более зловещие силы тьмы. Казалось, что призрачные завитки тумана колышутся и клубятся, сливаясь в чуждые, но весьма узнаваемые образы: череп с пустыми глазницами, рычащий волк, манящий палец, приглашавший ее встать с импровизированной постели и пойти навстречу своей судьбе.