Соблазненная Горцем

Куин Пола

— Мистер Макгрегор — опытный воин. Мы все у него в долгу.

Джон радостно просиял.

— Можно он останется с нами?

Ложка замерла у губ Изобел. Проклятие, сам Тристан даже не просил об этом. Она покосилась на горца в надежде, что тот скажет что-нибудь забавное и вопрос Джона отпадет сам собой. Не дождавшись ответа, Изобел перевела взгляд на Патрика, но, к ее искреннему удивлению, тот предпочел промолчать.

— Не думаю, что это будет разумно, Джон, — ответила она брату, осторожно подбирая слова, чтобы не оскорбить человека, который совсем недавно рисковал жизнью, спасая ее семью.

—

Только из-за того, что он Макгрегор? — не отставал Джон; он был слишком мал и не помнил горе, обрушившееся на их семью после гибели отца.

К облегчению Изобел, в разговор вмешался Патрик:

— У мистера Макгрегора есть родные, которые ждут его возвращения, Джон. Наверное, они встревожены его отсутствием.

— Сказать по правде, — опустив ложку, Тристан откашлялся, — они вовсе не беспокоятся. Я часто путешествую.

«Вот как? — Изобел навострила уши. — И кого же он навещает? Женщин, понятное дело».

— Если вы останетесь, — с воодушевлением заговорил Лахлан, не меньше Джона очарованный Тристаном, — то научите меня владеть мечом?

Макгрегор окинул взглядом младших братьев и повернулся к Патрику:

— Меня удивило, что ни у кого из вас сегодня не было меча. Вы умеете драться?

— Я немного умею, — отозвался Патрик. — Хотя отец предпочитал… — Он растерянно замолчал, осознав, что собирается сказать. На мгновение их с Изобел взгляды встретились. — … использовать лук. Мне всегда хотелось научиться биться на мечах, но работа в поле отнимает много времени. Меч — роскошь, которую мы не можем себе позволить.

Если Тристан и задумался об оружии, которое предпочитал Арчибальд Фергюссон, и о смерти, постигшей графа Аргайлла, то, видя его широкую улыбку, это невозможно было заподозрить.

— Что ж, теперь у нас есть целых три меча: два Каннингемов и мой. — Он повернулся к Изобел, сверкнув золотисто-карими глазами. — Это не займет у меня много времени. Месяц, самое большее. А потом я скроюсь с ваших глаз.

«Также он поступал и со всеми остальными», — хмуро заметила про себя Изобел. Впрочем, какое ей до этого дело? Лишь бы уехал. И чем скорее, тем лучше.

— Как хотите, мистер Макгрегор. Уверена, вы в любом случае действовали бы, как вам вздумается.

Решив, что все между ними уже сказано, Изобел встала из-за стола, взяла свою миску и вышла из комнаты.

Пройдя по коридору, Тристан остановился возле комнаты Изобел. Дверь была чуть приотворена. Со двора доносились оживленные голоса: братья Фергюссон уже приступили к работе. Тристан собирался присоединиться к ним позднее, а пока решил проведать Тамаса.

Он замер у двери, услышав негромкий голос Изобел. Она тихо рассказывала о том, что произошло на поле. Тристан немного постоял, слушая ее рассказ. Когда Изобел описывала спасение Джона, в ее голосе звучало радостное волнение, и у Тристана потеплело на душе. Он никогда не забудет улыбку, которая озарила ее лицо, когда битва была окончена. Но скоро, слишком скоро к Изобел вернулись прежние сомнения и недоверие. К концу завтрака она смотрела на Тристана с ненавистью, как на врага.

Он толкнул дверь и улыбнулся, заметив, как вздрогнули Изобел и Тамас при его появлении.

— Добрый день, Тамас, — поздоровался он, входя в комнату. — Как поживаешь?

Мальчик смерил горца хмурым взглядом и приподнял с кровати перевязанную

ногу.

— Я рассчитаюсь с вами при первом же удобном случае.

— Тамас! — одернула брата Изобел.

— С нетерпением жду, когда ты поправишься и мы сможем начать с того места, на котором остановились. — Губы горца скривились в дьявольской усмешке, а на лице Тамаса мелькнула тревога. — Мисс Фергюссон, — снова заговорил Тристан, — могу я сказать вам два слова наедине?

По ее лицу пробежала тревожная тень. Выйдя за дверь вслед за гостем, Изобел сказала:

— Я не позволю, чтобы вы угрожали моему брату.

— Надеюсь, позднее мы обсудим это с вами и Патриком. А сейчас я хотел поговорить о нас.

— О нас?

Изобел недоуменно нахмурилась, прижав ладонь к груди, словно собираясь с силами, чтобы противостоять нависшей над ней опасности.

— Да.

Тристан шагнул ближе. Изобел попятилась, прячась в послеполуденной тени.

— Скажите, что я должен сделать, чтобы завоевать ваше расположение.

— А как вы распорядитесь им, если завоюете?

— Я покажу вам, кто я на самом деле. Раскрою свою тайну, неведомую никому другому.

Тристан наклонился к Изобел. Ее теплое дыхание коснулось его лица. Тристан знал, что она помолвлена. Разве сможет он вновь обрести то, что когда-то потерял, если обесчестит единственную женщину, увидевшую в нем проблеск его прежнего «я», тень человека, которым он хотел когда-то стать? Но сейчас Тристану не хотелось об этом думать. Он терял рассудок, видя так близко губы Изобел и изнемогая от желания поцеловать ее.

— Меня воспламеняет и волнует ваш дерзкий рот и плавное покачивание ваших бедер, но больше всего меня восхищает в вас ненависть ко мне, ибо она доказывает, что вы всем сердцем преданы своей семье.

— А как насчет вашего сердца? — тихо отозвалась Изобел, отворачиваясь и пряча глаза. — Оно тоже принадлежит вашей семье?

Что сказать, если любой ответ навлечет на него ненависть и презрение Изобел? И Тристан решил сказать правду.

— Я знаю, мне следовало бы хранить верность семье, но прежде всего я верен своим убеждениям.

— И в чем заключаются ваши убеждения?

Тристан нежно взял Изобел за подбородок, заставляя поднять голову и встретить его взгляд.

— Скажите мне, что хотите, чтобы я пробыл здесь чуть дольше…

Его лицо почти касалось лица Изобел. Их дыхание смешалось. Пальцы Тристана скользнули по ее горлу, где трепетала синяя жилка, и обхватили затылок.

— … и я обещаю рассказать вам о том, во что верю.

Он завладел ее губами с мучительной нежностью, хотя его разрывало желание схватить Изобел в объятия, прижать к стене и овладеть ею на месте. Обняв Изобел за талию, он приник губами к ее губам. Его терзала уже не нежность, а исступленная жажда. Его язык проник во влажную глубину ее рта, и Изобел обвила руками его шею, отвечая на поцелуй с той же страстью. Ее тело, мягкое, податливое, припало к нему, и Тристана словно окатило огненной волной. Благо теперь его плоть защищал не один лишь плед, обернутый вокруг бедер. Ему хотелось большего, чем просто победы над Изобел. Но ее жаркие губы, ее страстные поцелуи сводили его с ума. Не в силах сдержать бурлившее в нем чувство, Тристан прижался к Изобел бедрами, давая ей ощутить всю силу своего желания.