Соблазнённый

Кент Рина

— Да. — Я делаю глоток кофе и подавляю стон. Это лучший напиток, который когда-либо изобретали люди. Не знаю, почему они предпочитают алкоголь этому раю. В нем есть странный привкус. Он не плохой, просто немного странный. Наверное, это какое-то фирменное блюдо этого заведения.

— Что привело вас в Лондон? — бармен продолжает разговор со мной. Здесь пусто. Есть только пара, тихо разговаривающая за дальним столиком, и мужчина азиатской внешности, который пьет пиво и вздыхает.

— Вы наполовину британка? — спрашивает

он.

— Почему вы так думаете?

— У вас нет трагического акцента, как у большинства французов, которые приезжают сюда.

— Эй! — я не могу не чувствовать себя защитницей, хотя и сохраняю легкий тон, с которым он обратился ко мне. — У британцев тоже ужасный французский акцент.

— Touche (с фр. Туше), милая, — он смеется. — Так вы наполовину британка?

— Нет. Я наполовину арабка. — Я делаю еще один глоток кофе. — Моя мать — северо-африканка из Марокко.

Он приподнимает бровь, и его взгляд пробегает по моим светлым волосам, зеленым глазам и бледному цвету лица.

— У вас нет арабских черт, милая.

— Знаете, не у всех арабов оливковая кожа. — Хотела бы я иметь такую. Никакое лежание на пляже не смогло дать мне загар. — Моя мать — европейка. Большинство членов ее семьи родились и выросли во Франции.

Я вздыхаю. Если бы только у нас была семья, которую я могла бы навестить в Касабланке.

Прожив всю жизнь в Марселе, я могу свести с ума кого угодно.

— Надеюсь, Лондон вам по душе? — спрашивает бармен с блеском в своих ярко-голубых глазах. Затем смотрит мне за спину. Его улыбка исчезает, а брови сходятся вместе.

Волоски на шее встают дыбом. Странное чувство проникает под кожу, образуя мурашки. Я проглатываю полный рот кофе. Даже не оглядываясь назад, я знаю. Я просто знаю, что Доминик прибыл.

Общительный бармен кивает и уходит на другую сторону барной стойки.

Тепло окутывает меня. В буквальном смысле. Твердая грудь прижимается к моей спине. Я крепче сжимаю чашку с кофе, когда горячее дыхание Доминика, как и раньше, щекочет мне ухо:

— Ты сменила шорты.

В его голосе звучит неодобрение и легкое раздражение.

Я сглатываю и поднимаю плечо. Я могла бы сказать ему, что пролила сок на свои шорты, но по необъяснимой причине этого не делаю. Я хочу оценить его реакцию. Это наполняет меня одновременно страхом и волнением.

— Понятно, — он отступает назад и наконец-то открывает мне вид на себя, стоящего сбоку. Одна рука у него в кармане, а другая небрежно лежит на барной стойке.

Он в том же костюме, что и утром. Только теперь он сбросил галстук. Первые несколько пуговиц расстегнуты, и несколько тонких темных волосков выглядывают наружу. Его полуофициальный вид и то, как белая рубашка натянулась на груди, вызывают у меня ненормальный голод.

— Тебе нравится бросать мне вызов, Камилла? — что-то в его взгляде притягивает меня, как сирены притягивают

рыбака. Теперь я знаю, каково это — быть околдованной.

Я снова пожимаю плечами:

— Может быть.

Губы Доминика кривятся в ухмылке, и она совсем не похожа на ту, что была раньше. Она показывает его истинную сущность — приспешник дьявола.

— Мы должны это исправить.

— И что ты собираешься делать? — Dieu (с фр. Боже). Я флиртую с социопатом.

— Дело в том, что… — Доминик наклоняется вперед и кладет руку на край моего табурета. Он не прикасается ко мне, но энергетический импульс почти душит меня. — Готова ли ты к тому, что я собираюсь делать с тобой все, что захочу, Камилла?

— Oui... то есть да. — Я чуть не захлопываю рот рукой, но не делаю этого. Это уловка, приключение. Если для этого придется отправиться в неизвестную поездку с Домиником, то так тому и быть.

Je suis desole, Papa (с фр. Я сожалею, папа).

Он на мгновение замолкает, словно не ожидая, что я так быстро соглашусь.

Черт. Я не ожидала, что соглашусь так быстро.

Его указательный палец потирает нижнюю губу, и все исчезает. Все, кроме этого пальца и губ.

— Обычно я не даю вторых шансов, но… — его пытливые глаза снова блуждают по моему лицу. Интересно, что он ищет. — Подумай еще раз, Камилла, потому что как только ты скажешь «да», я буду иметь полное право делать с тобой все, что захочу.

Я делаю несколько прерывистых вдохов. Мне хочется поправить его и сказать, что у него нет никаких прав и что, с юридической точки зрения, я могу отозвать свое согласие, когда захочу.

Его слова должны поднять боевую тревогу и заставить меня бежать. Но я все время думаю о том, что он сказал «делать все, что захочу».

Что может понравиться такому мужчине, как Доминик?

— Да.

Как только это слово срывается с моих губ, Доминик хватает меня за руку и спускает с табурета. С моих губ срывается тихий вздох, когда я, спотыкаясь, следую за его широкими шагами. Сердце в груди бьется все громче и громче.

На что я только что подписалась?

Глава 5

Голова становится туманной. Сколько бы я ни вдыхала, мои легкие отказываются работать.

Я вижу только спину Доминика, очерченную пиджаком, но этого достаточно, чтобы мое тело заработало на полную мощность.

Трудно угнаться за его широкими шагами, даже несмотря на то, что я обута в плоские сандалии. Мы останавливаемся перед лифтом, значит, поднимаемся в номер.

Я мысленно проверяю. Я на высоте.