Соблазни меня

Ле Карр Джорджия

— Ты будешь желанной, обласканной и одержимой, то что доктор прописал, и немного стыдливой, — говорит он мне.

Он засасывает мою нижнюю губу, пока она не наливается кровью и не опухает, затем отклоняется в сторону, чтобы посмотреть на меня и удовлетворенно кивает. Начинает меня намеренно медленно раздевать. Он снимает верх, целуя мою шею.

— Красивая, — бормочет он, проходясь губами по моему горлу. Затем бюстгальтер падает на пол, он рассматривает торчащие соски, потом поднимает на меня взгляд. Его глаза ожили, в них присутствует свет, его руки опускаются на мои джинсы. Он стягивает с меня,

опускаясь на колени.

Я смотрю вниз на него, и у меня возникает очень сильное желание придвинуть свои бедра к его лицу, я сжимаю кулаки. Трусики легко спускаются, далее обувка и маленькие розовые носки.

Я стою перед ним голая, словно цветок.

— Разведи ноги, — говорит он, и я подчиняюсь. Он зарывается лицом между моих ног и лижет мокрую щель. Мой рот открывается.

Художник всматривается в мое лицо, и его губы поблескивают от моих соков.

— Вот, именно это выражение, то, что я хочу.

Он укладывает меня на диван, раскинув мои руки на подушках, раздвинув мои ноги, заставив согнуть в коленах. Это очень возбуждающе, вернее, самая возбуждающая вещь, которую я когда-либо испытывала, лежать перед ним с раздвинутыми ногами, и он стоящий надо мной и жадно пожирающий взглядом мою мокрую, блестящую от соков, открытую киску. Мое сексуальное возбуждение усиливается, но не от ожидания того, что могло бы произойти, а от того, что я совершенно раскрыта перед ним.

— Не двигайся и сохраняй это выражение, — говорит он и уходит рисовать.

Мне не нужно интересоваться, не будет ли его картина порнографической, я и так знаю, что нет, потому что он относится к искусству, как к одной из самых важных вещей. Он работает почти целый час, и мы молчим. Затем окунает кисти в скипидар, вытирает их тряпочкой, накрывает пленкой свою палитру и подходит ко мне.

Он кладет ладонь на мою пульсирующую киску.

— Я собираюсь поглощать тебя, пока ты не закричишь, — он опускает свой рот, и сосет меня так сильно, что я ахаю.

Вэнн поднимает голову, смотря мне в глаза.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Я ни слова не говорю, просто притягиваю обеими руками его голову к моей киске. Он лижет и сосет каждый дюйм, постепенно поднимаясь все выше, словно кошка, приближаясь к моему лицу, набрасывается на мой рот, я чувствую свой собственный вкус, он пожирает меня, как сумасшедший или словно какое-то безумное животное. В данный момент в наших «уроках» отсутствует полный контроль.

И занятия сексом представляются каким-то буйством, потому что он врезается в меня с такой силой, словно это наказание или его неспособность контролировать безрассудное желание, вызванное мной. Я вся горю, и трепещу, когда чувствую, как лава вулкана наполняет мою кровеносную систему. У меня такое чувство, как будто все отверстия и поры моего тела открылись и дышат только им.

Он сползает вниз к моей киске, сосет и кусает, пока я до такой степени чувствительна, и у меня появляется такое ощущение, будто он не в состоянии насытиться мною. Минуты длятся, как часы. Я моментально кончаю, он выходит из меня и впервые кончает на мой живот. Его семя, как густые горячие капельки дождя, в отличии от той ужасной холодной гадости, которую выплеснул на меня парень, когда я позволила.

Он опирается на локоть и смотрит на мой живот,

покрытый его спермой. У него взъерошенные волосы, опухшие покрасневшие губы, которые застыли между моих разведенных ног, взгляд, наполненный страстью, остекленевшие наполовину прикрытые глаза, и на мой бездействующий рот, он еле дотрагивается пальцами до моей щеки.

— Я сплю с моей музой, — говорит он мягко.

Все еще не отойдя от оргазма, я с трудом улыбаюсь.

Когда мы спускаемся вниз, то уже становится темно. Он собирается принять душ, но я останавливаюсь в гостиной, запахнувшись в халат, и смотрю через панораму стеклянных стен на ночное небо, которое сегодня совершенно ясное, но на небе не видно звезд.

— Что ты делаешь? — шепчет он мне в волосы.

— Смотрю на звезды.

— Ты единственная женщина, которую я знаю, кто ценит звездами.

— Меня всегда удивляет, что они являются далекими солнцами. Они такие холодные, — мягко говорю я. — Часто я открываю шторы и смотрю на них. Я знаю, что за тысячи миль они все те же звезды, которые смотрят и на Джека, и это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему. Мы связаны через них, и я засыпаю со спокойствием в моем сердце.

— Ты читала маленького принца?

Мне стыдно, что я так мало знаю по сравнению с ним.

— Нет.

— «И ночью, когда ты будешь смотреть на звезды... на одной из звезд буду жить я. Я должен уйти к звездам. И однажды, когда вы посмотришь на звезды, ты вспомнишь меня».

— Что это значит? — выдыхаю я. Я знаю, что он пытается мне донести какую-то глубокую мысль, но мой мозг не в состоянии ее переварить.

Его поверхностное дыхание в мое ухо, его запах, тепло его крепкого тела, прижатого к моему... все смешивается вместе, вызывая теплоту сильного возбуждения, распространяющегося внизу моего живота. Но я действительно хочу знать, что он имел виду говоря о звездах, но он всего лишь берет прядь моих волос и медленно вертит их на пальце.

И целует меня.

Желание узнать тайну о звездах отступает, но не уходит, потому что я знаю, что это важно, там содержится какое-то скрытое сообщение. Подсказка.

Голос намного громче звучит в моей голове: «Ты здесь исключительно для того, чтобы узнать, как соблазнить Джека».

Джек! Конечно, Джек. Моя настоящая любовь.

23.

Я захожу в апартаменты, дверь студии закрыта, видимо Вэнн работает, Смита тоже нигде не видно. Я сразу же направляюсь в душ, чтобы смыть с себя жуткий запах метро, пот и отчаяние людей, пребывающих в нем.

Я замечаю, что Вэнн оставил записку, приклеенную на компакт-диск.

Я впервые услышал это на открытом воздухе в ресторане в Таиланде. Это напоминает мне тебя.

Я ставлю компакт-диск в музыкальный центр и нажимаю кнопку «Play». Комната наполняется красивыми звуками гитары, хай-хэтом и бубном.

Сахар, милая, дорогая, ты моя сладкая девочка ...(Sugar – фамилия Джули Сугар, пишет по-английски также, как sugar – сахар)