Соблазнить негодяя
Шрифт:
— Он гордится Стивеном.
Лео понял, что она на самом деле хотела сказать: он гордится сыном.
— Конечно, он гордится им, милая.
Она чуть отклонила назад голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Думаешь, Стивен должен знать, кто его отец?
Наклонившись, он коснулся губами ее лба.
— Хочешь ему рассказать?
Она закрыла глаза.
— Не знаю. Что, если он после этого возненавидит меня?
— Значит, он не заслуживает такой матери.
Она улыбнулась.
— Ты всегда находишь правильные слова.
— Так могу я рассчитывать на танец?
Она позволила
Ему всегда удавалось уменьшить груз, который она несла на своих плечах, но на этот раз легче ей не стало. Придется ей подумать, как сбросить с себя эту ношу. Но не сегодня. Сегодня был день Стивена, и ничто не должно было омрачить его счастье.
Когда мелодия отзвучала, Мерси отправилась искать Чудо. Обязательно нужно было ее найти и поговорить, прямо здесь, прямо сейчас. Долго искать не пришлось — она стояла у каких-то растений в горшках. Нервы Мерси натянулись, когда она подошла к ней.
— Не хочешь выйти на террасу подышать свежим воздухом?
— Конечно.
Выйдя из дома, они молча дошли до угла, где никто не мог их увидеть или услышать.
— Твой муж, похоже, без ума от тебя, — сказала женщина, родившая Джона.
— Я люблю его, Сара.
— Чудо. Сару я оставила в Париже.
Мерси кивнула.
— Джона ты тоже оставила. И меня. Не сказав ни слова. Я не знала, что делать. Не знала, собиралась ли ты вернуться.
— Я никогда не умела хорошо считать, но, наблюдая за вашим танцем, я все пыталась понять, как это вы успели завести с ним ребенка, если я последний раз видела тебя шесть месяцев назад. Еще я вспоминала наш с ним разговор и то, что не было сказано. Стивен знает, что не ты мать ребенка?
— Я мать Джона. В сердце. Я стала ею в ту секунду, когда ты отдала его мне…
— О, замечательно! Я прошла через боль и унижение, родив внебрачного ребенка, а ты пожинаешь плоды, выйдя замуж за его отца, рыцаря.
— Он не был рыцарем, когда я выходила за него. Ты не собиралась за него выходить. Помнишь, ты сама это сказала в Ускюдаре. К тому же ты ведь теперь помолвлена с маркизом…
Чудо рассмеялась, но это был нерадостный смех.
— Помолвлена? С чего ты взяла?
— Ты говорила, что теперь с ним.
— Я его любовница. Он мой покровитель.
Мерси не знала, что сказать на это. Как может женщина отказаться от Стивена ради того, чтобы стать чьей-то любовницей?
— Не смотри на меня так удивленно, — сказала Чудо. — Я внебрачная дочь герцога. Ни один мужчина, способный обеспечить меня так, как я хочу, не возьмет меня в жены. И ни одному мужчине не нужна любовница с ребенком. Мужчина должен быть уверен, что дама в моем положении знает, что делает и не наводнит мир ублюдками.
Мерси поразилась ее холодной расчетливости.
— Но ведь Стивена ты любила!
— Ну да, с ним было весело. Но не более. — Она беспечно рассмеялась. — Я вижу, ты все еще не понимаешь. Дорогая, на тебе ниточка жемчуга, а я усыпана бриллиантами.
«Но у меня есть Стивен, — подумала Мерси. — А он стоит гораздо больше любых побрякушек».
Чудо отвернулась от нее и посмотрела на освещенный сад.
— Как поживает мой сын?
— У Джона все замечательно.
— Поцелуй его сегодня на ночь от меня, хорошо?
— Да,
— Что ж, мне, пожалуй, пора возвращаться к Дирборну, — сказала Чудо, поворачиваясь к Мерси.
Мерси заметила какой-то особенный блеск в ее глазах, но Чудо быстро заморгала и Мерси не могла определить, что это.
— Право же, дорогая, нельзя быть такой — сердце на ладошке. Даже в Ускюдаре я знала, что творилось у тебя на душе.
— Зачем ты туда приехала?
— Из-за Стивена, разумеется. Я знала его в Лондоне, но еще не была готова его потерять. Да, я несколько преувеличила свой опыт и образование, чтобы произвести впечатление на мисс Найтингейл. Только представь мое удивление, когда выяснилось, что госпиталь, в котором нам предстояло работать, находился так далеко от тех мест, где сражались солдаты. Как ни рад был Стивен меня видеть, после его возвращения в полк надежда на дальнейшие встречи исчезла. Мне стало скучно. Потом, разумеется, мне пришлось уехать. — Она коснулась рукой в белой перчатке лица Мерси. — Кроме тебя, у меня никогда не было подруг. Я понимала: узнав, что это ребенок от Стивена, ты поедешь со мной в Париж. Но я недооценила тебя. Я не думала, что ты используешь ребенка, чтобы заполучить его отца.
— Я не собиралась этого делать, — откровенно призналась Мерси. — Я думала, что Стивен погиб. И я хотела, чтобы Джон рос в своей семье.
— Но ты сказала им, что это ты его мать. Зачем тебе понадобилось марать свое имя?
Мерси пристыжено опустила голову.
— Я полюбила Джона. Я боялась, что мне не разрешат с ним видеться, если станет известно, что он не мой. Ты же не расскажешь Стивену… правду, да?
— Что ты, конечно нет! Мы же подруги, верно?
И она ушла. Движения ее были такими плавными и чувственными, будто она плыла по воздуху, не касаясь ногами земли. Теперь уже Мерси повернулась лицом к саду. Почему данное ей обещание не успокоило ее? Почему она чувствовала себя так, будто стоит на краю пропасти, и, сделав, один-единственный неверный шаг, может низвергнуться ее в бездну, лишившись разом и Джона и Стивена?
Глава 19
Мерси, выкрикнув его имя, проснулась.
Стивена мучили собственные кошмары, терзали мысли о том, чего он не мог вспомнить — на этом месте зияла гнетущая пустота. Так что, когда ее вопль разорвал ночь, он не спал и осторожно водил пальцами по ее волосам, что всегда ее успокаивало. Она лежала в его объятиях после ночи страстной любви, которой они предались, как только вернулись из Лондона. И не имело значения, что час был поздний. Они поддразнивали и подзадоривали друг друга в карете, пока ехали домой. Удивительно, что они не начали срывать с себя одежды прямо в вестибюле, как только за ними закрылась дверь.
Теперь же она попыталась оттолкнуть его, но он лишь крепче прижал ее к себе.
— Мерси. Мерси. Милая. — Он ворковал, он нежно гладил ее по голове, но она ничего не замечала.
Она металась, ощущая себя во власти терзавших ее демонов. Уже несколько недель прошло с тех пор, как они в последний раз вторглись в ее сны, и Стивен начал думать, что ей удалось победить их. Она была такой сильной, такой решительной, что ему становилось стыдно, когда он сам не мог побороть ужасов прошлого.